— Ну рассказывай, — подмигнул он совсем по-простецки, — и, если можно, поподробней. Схему я примерно знаю. Да и время у нас имеется.

И Саша в третий уже раз за это утро повторил для Емельяненко рассказ о своих с Грязновым похождениях. Тот слушал предельно внимательно, хотя взгляд его рассеянно вроде бы скользил по окрестностям, проносящимся за окнами мощной машины.

— Этот Гурам — птица непростая, — сказал он, выслушав Сашу. — Я его давно пасу, но срывается, мерзавец, < крючка. Осторожен и умен. Если и прокалывается, то по таким пустячным мелочам, что наша благословенная прокуратура даже и внимание обращать не желала. А еще, — Никита нагнулся к Саше, — у меня имеется совершенно определенное подозрение, что кто-то, такой же ушлый и деловой, — он показал глазами наверх, — хорошо его охраняет от нас.

Никита потер ладонями свои широкие залысины ухватил, подобно Мефистофелю, всей горстью крепкий подбородок и откинул крупную голову на спинку сиденья. Помолчали.

— Впрочем, и он меня тоже знает… Послушай-ка, Саш, — так вышло, что они, не сговариваясь, сразу перешли на «ты»: ну, во-первых, считай, ровесники, а во-вторых, все-таки вместе на одно опасное дело мчались, не до этикета и условностей. — А ведь если заложница у него окажется, как уверяет этот твой рэкетир-домушник, дело у Гурамчика может запахнуть керосином. Причем в любом случае, даже если он ее в настоящий момент поит чаем с клубничным вареньем. А если проклюнется и его участие в организации убийства папаши этой дамочки, то вообще на основательный срок потянет Или — зеленку на лоб И он сам не может не понимать этого. А поэтому… что?

— Ну? — еще не сообразив, поторопил Саша.

— А то, что он сделает, если уже не сделал, буквально все, чтобы доказать, что ни сном ни духом никакого отношения к ней не имеет, не видел, не знал и даже не догадывался. Какие же выводы? — продолжал рассуждать будто с самим собой Никита. — Где его дом, я знаю. Над речкой Учей как раз. И место красивое, и дом превосходный, и ограда, и охрана и есть даже где труп спрятать: река длинная. Так, стало быть. Знаю я и начальника Фрязинского УВД Малахова. Он пока, хочу думать, не в курсе наших дел, но исключать тем не менее ничего нельзя: у нас, в областном управлении, далеко не ангелы сидят. Бывали проколы, а концов так до сих пор и не отыскали. Не можем, понимаешь. Но, по-моему, не хотим Вот так. Поэтому, повторяю, не исключено — надо готовиться к худшему варианту, — что уже могли позвонить и предупредить. Мою ораву незаметно на крыло не поднимешь, тем более в субботу. Ясно же, что не на пикник собрались

Вот потому заложницу мы можем вообще не найти. Но следы ее — это ваша с Грязновым работа, вы специалисты. Значит, предлагаю следующее. Ребят с ходу на оцепление, и чтоб муха мимо не пролетела. У Гурама в доме, по моим прикидкам, десятка полтора резвых таких мужичков наберется. Но против моих они — пыльные мешки. Если только по дури палить не начнут… А сами мы сперва заскочим к Малахову. Надо будет его с собой захватить. Очень, понимаешь, хочу на его физиономию посмотреть, когда мы Гурама, абсолютно уверен — дружка его, потрошить станем. Но обязательно по высшему разряду. Есть у меня одно сильное подозрение, но не хочу раньше времени. — И Никита замолчал, уставившись в окно. — А ты эту женщину видел? — спросил вдруг

— В ее квартире, где мы этих армян брали, ее фото на стене видел.