— Боже милостивый! — вырвалось у Анны, и она невольно шагнула из своего укрытия. — Что это она задумала?!

Женщина шла, глядя под ноги, и не видела Анну, зато у той была масса времени, чтобы ее рассмотреть. В конце концов память проснулась. Газетные вырезки! Вот откуда так знакомо это лицо! Это была бывшая жена владельца дома, та самая, с которой он вел за него долгую тяжбу.

По мере того как гостья приближалась, можно было все лучше слышать, что она бормочет. К удивлению Анны, это были грубые ругательства, сплошной поток ругательств. Шокированная до глубины души, Анна прижала ладони к щекам. Что за непристойности! Как можно даже мысленно произносить такое? И не только в адрес мужа, но и в адрес судьи, который… что который? Ах да, лишил ее того, что полагается по праву.

Вот оно что! Значит, муж все-таки оставил дом за собой. Анна удовлетворенно улыбнулась. Так ей и надо, грубиянке! Можно себе представить, что это была за жена. И потом дом ведь построил муж. О каком праве идет речь? Нет, в самом деле ужасная особа!

Женщина начала подниматься к дверям.

— Сукин сын, а! Думает, что может обобрать меня до нитки! Не на такую напал, дерьмо безмозглое! Мало ли что там записано в брачном контракте, мать его! Мы еще посмотрим, чья возьмет! Если мне здесь не жить, то и ему тоже, говнюку последнему! Щас я тебе устрою сюрпризец, такой, что закачаешься! Ублюдок никчемный, я тебе…

Тут она вскинула голову и уперлась взглядом прямо в Анну.

— Что?!!! — взревела она не тише портового грузчика. — Кто ты, черт возьми, и что делаешь в моем доме?

— Добрый день, — учтиво ответила Анна. — Можно узнать, зачем вам канистра и топор?

— Не твое собачье дело!

— Сделайте одолжение, не ругайтесь в моем присутствии. Я совершенно не выношу грубостей — не так воспитана.

Это поразило женщину, и пару секунд она только хлопала глазами. Затем, опустив ношу, принялась шарить в кармане, бормоча:

— Как, наш говнюк нанял экономку?

Заметив, что Анна прислушивается, она завопила во всю мочь голосовых связок:

— Эй ты! Ты экономка?

— Ни в коей мере.

Женщина сунула ключ в замочную скважину, только чтобы убедиться, что он не подходит.

— Открой дверь, мать твою!!!

— Не думаю, чтобы это было разумно.

— Дьявол! Дьявол! Дьявол! — Она еще немного покрутила ключом. — Чтоб ему сгореть в аду! Как он посмел сменить замок, как он только посмел?! Он и этот гребаный судья! Мать их, мать их!!!

Она вырвала ключ, отбросила за спину и испепелила Анну взглядом.

— Ты, сука! Если сейчас же не откроешь, я возьму топор и разнесу эту гребаную дверь! Понятно?

— Не угрожайте мне.

— Открой эту гребаную дверь, мать твою!!!

Что-то сломалось в душе у Анны. Слезы хлынули из глаз, смывая косметику, руки задрожали, и стоило усилий отодвинуть тяжелый засов.

— Войдите, — сказала она и с вежливой улыбкой отворила дверь.

Отсрочка была короткой — ее хватило только на то, чтобы гостья, оттолкнув Анну, переступила порог. Взрывом разнесло чуть не половину горы.

Глава 24

Присматривать за Джилли было все равно что за простодушным ребенком, но Монку это даже нравилось — никогда прежде он не чувствовал, что живет такой полной жизнью. Пожалуй, только в этом они были не похожи: он — сама осторожность, Джилли — кипучий энтузиазм без оглядки на последствия, на все эти мелочи жизни вроде того, что ФБР, к примеру, может выследить их по карте, которой она так безрассудно воспользовалась.

Монк и не подумал ставить это ей в вину.