— Резидент, — заключил я.

— Вы зрите в корень.

— Тогда зачем все это? — я кивнул на его подручных. — К чему нам при разговоре всякие животные? Мы не можем обсудить накопившиеся проблемы с глазу на глаз, как культурные люди?

— Я те дам животные, борода козлиная! — «Матрос» шагнул ко мне, но был остановлен повелительным и небрежным жестом хозяина.

— Вы как бы вышли из доверия, — спокойно произнес комендант. — И с вами ожидается серьезный разговор. Откровенный.

— Тротила, значит, не хватает? А вы понимаете, что влезли бесцеремонно в узкие текущие вопросы нашей ячейки и порушили всю конспирацию?

— Бывают обстоятельства.

— Взрывчатку я перевез в более укромное место. Подальше от чужих глаз. И от моих психически неуравновешенных сподвижников. Это все, что вы хотели узнать?

— Эх, если бы. Настораживающих фактов гораздо больше.

— Ну так спрашивайте, — продолжал я валять ваньку.

— Не здесь же. А в укромном месте. С глазу на глаз, как вы и предлагаете. Где никто не слышит, не видит. И не поможет.

— Это вы про пытки? — усмехнулся я.

— Вывезем. Все расскажет, легавая сука, — вновь подал голос «Матрос», в нем звучали плохо скрываемые нотки ненависти. Эка я задел его достоинство, которое и человеческим не назовешь.

— Сергей Иванович, не употребляйте язык плебса, это коробит, — укоризненно произнес комендант и снова вернулся ко мне: — А насчет пыток — теперь все зависит от вас.

Я кивнул на кружки и спросил:

— А чаек с кислинкой и хитринкой?

— Как же без этого, — улыбнулся комендант. — Успокою вас, ничего смертельного. Просто вы бы уже пребывали в объятиях сна. И вас бы уже везли в тихое место. А так только создали лишние проблемы.

— Вы же конченый негодяй, — вздохнул я.

— Ох, Александр Николаевич, кому, как не вам, знать, что такие вульгарные человеческие понятия для нас неприемлемы. Мы же не совсем люди.

— А кто? Животные, как ваши подручные?

«Матрос» выругался под нос, но встревать в беседу больше не решился.

— Мы такие мелкие демиурги, — произнес миролюбиво комендант, или, скорее, паук-птицеед. — Которые своим разумом меняют окружающую нас действительность.

— У вас болезненное самомнение.

— Может быть… Но чайку выпить все равно придется.

Шустрик, держа направленный в мою сторону «наган», напряженно и бдительно возвышался у окна. Его подельник подошел к столу. И от души отвесил мне подзатыльник. Я пригнулся, и ладонь лишь слегка черканула по моей гордой лысине.

— Пей, мурло! — прикрикнул «Матрос». — Хозяин приказал!

Да, о своей несдержанности ему еще придется пожалеть.

Я вздохнул. Пододвинул чашку. А потом сжал зажигалку, так и прикрепленную к пальцу колечком.

Грохнул выстрел.

Патрон в стреляющем устройстве был достаточно мощный. Шустрика отбросило на шаг. Он постоял. А потом спиной рухнул на оконную раму. Окно было какое-то трухлявое, так что вместе с рамой тело вывалилось наружу, на снег, пустив в натопленное помещение мокрый холод.

Но любоваться этим времени у меня не было. Пора заняться оставшимися противниками…

Глава 37

Саперу сперва не хотелось посвящать в сложившуюся ситуацию Авдотью. Но все зашло слишком далеко. Она имела право знать. Кроме того, своих он никогда не сдавал, даже если это и свихнувшаяся на поэзии и культе смерти истеричка.