— Им придется идти в суд. Их адвокат. Наши адвокаты… такие дела тянутся годами и весьма дурно сказываются, как на репутации компании, так и на финансах. Так что, если у вашего приятеля есть голова, он предпочтет договариваться миром. И конечно, цену предложит ниже рыночной, но не совсем уж бросовую…

Человек в кресле, уже, к слову, не похожий на мумию себя, что-то проворчал. И рукой дернул. А потом как-то неловко, рывком, подтянул эту руку к себе и произнес:

— Их вакцина не работает.

— Что за вакцина? — осведомилась Некко, опускаясь на диван рядом с Данияром. И тепло ее тела успокаивало.

— От чумы. Извините… я копию скину, пока связь есть.

Лотта исчезла. Отсутствовала она недолго, а вернулась без листа, и руки спрятала за спину.

— Я его и в Системе зарегистрировала, так что будет сложно давить на физическое отсутствие документа, — она потерла переносицу. — Оригинал передам на отправку, но это уже неважно… так что там с вакциной?

Наверное, можно было бы откланяться, раз нужда в присутствии отпала, но Данияр воспользовался ситуацией и остался. Во-первых, ему тоже было донельзя любопытно, что там с вакциной, а заодно уж хотелось узнать, с какой именно вакциной и кто еще виноват. А во-вторых, собственные каюты, пусть и донельзя просторные, навевали тоску, что однообразием, что до паскудности печальными мыслями.

…Миршар не вышел на связь.

— Ч-шума, — прошипел человек, выпрямляясь с явным усилием. Заххара качнулась было, желая помочь, — изредка просыпалось в ней этакое, несвойственное жителям пустынного края милосердие. Но от него отказались неловким взмахом руки.

И Заххара отступила.

Подчинилась.

А во взгляде ее появилось нечто похожее на уважение.

— Чума, — повторил знаменитый, как Данияру доложили, ученый. — Сайдльская.

— Сайадельская, — повторила Заххара, раскатывая слово на языке. — Названная в честь первооткрывателя… и мира, которого не стало.

Данияр прикрыл глаза, спрашивая у себя, когда же, а главное, отчего не жилось ему в родных песках, где хватало всего, кроме, пожалуй, чумы.

Ученый приподнял руку, шевельнул пальцами, и в этом знаке почудилось разрешение говорить.

— Как после удалось установить, болезнь привез георазведчик, — теперь голос Заххары звучал низко. А Данияр вдруг вспомнил, что точно также, мягко, почти шепотом, ему рассказывала истории кормилица.

О пустыне.

О ветрах.

О мире древнем, который остался где-то там, за краем звезд, несомненно живой и застрявший в прошлом. Там, в том мире, не была места звездным путям, да и сами звезды представлялись людям чем-то несоизмеримо далеким.

Там была лишь пустыня.

И ветра.

Караваны. Караванщики. Коварные красавицы и храбрые воины, способные преодолеть все и сразиться с колдуном, и победить, конечно, ведь иначе быть не может.

— Семнадцать, — четко сказал ученый. — Сорок три.

— Двести пятьдесят семь. Бортовой номер остался в истории, как и экипаж. В общем-то никто не ждал беды. Их протестировали на антитела к стандартным инфекциям, и выпустили в город. В тот же вечер навигатор обратился в портовый медпункт, жалуясь на головную боль.

Голова моментально заболела.

И Данияр сунул пальцы под ставший вдруг тесным воротничок. Показалось, что стало жарко, правда, тотчас жар сменился легким ознобом, который и вовсе прекратился.

Нервы?

Нервы.

И есть с чего.

Связь работала, но… Миршар молчал. Если бы только он… братья… младший хотя бы послание оставил, что уходит в новый рейд, на разведку, а там даль-связь нестабильна.