Перед ней на столе лежали документы, взятые из сумки. Среди них и паспорт на имя Николая Меньшова, тот самый, который она уже однажды держала в руках, – холостого мужчины, проживающего по другому адресу. Она положила рядом паспорт, принесенный из больницы. Фотографии одинаковы, сделанные в одно и то же время, с одного негатива, а вот все остальное – разное. Катя вконец запуталась и не рада уже была, что оказалась в злополучный вчерашний день в квартире Меньшова.

«Вот бы меня не было дома, когда он звонил! И какого черта я согласилась приехать? Почему я ему никогда не отказывала? Ну и вляпалась! А те двадцать долларов, которые он время от времени мне подбрасывал, я бы могла заработать, если бы не с ним трахалась, а время тратила с пользой. Вот же, черт, занесла меня нелегкая! Черт под локоть толкнул, когда я познакомилась с Меньшовым или с этим, как его… – от волнения буквы в паспорте так и плясали у нес перед глазами, и никак не удавалось прочесть фамилию. По всему выходит – бандит, да еще крутой. Столько оружия! А может, он им торгует? – мелькнула спасительная мысль. – Может, собрался везти покупателю? По виду-то не скажешь…»

В ее представлении бандиты выглядели совсем иначе: в фильмах они носили золотые цепи толщиной в палец, кресты, перстни, похожие на гайки, а их сытые лица украшали зарубцевавшиеся шрамы. В этой же квартире никакого золота, кроме пары позолоченных медалей, она никогда не видала. Катя поняла, что ничего толкового ей в голову сегодня не придет, по к одному простому выводу пришла: из Москвы ей придется уехать.

Она стала припоминать всех своих дальних родственников по разным уголкам России. Все равно большой город, маленький, деревня или военная часть.

Уехать – и с концами. Военная часть даже лучше, там хоть солдаты, офицеры, если что – защитят.

И тут же вспомнилось – так, словно это было вчера, хотя прошло пять лет: сестра ее матери, всего один раз приезжавшая в Москву, приглашала се хоть на целый месяц, хоть на полгода к себе в Ставропольский край.

Вот, точно! В деревню к тетке, в глушь… Там не достанут! Она даже забыла, что сейчас это не такое уж безопасное место – Чечня под боком. И только название станицы Катя никак не могла вспомнить, какое-то чисто казаческое, связанное то ли с седлом, то ли с уздечкой, в общем, конское, лошадиное или жеребячье.

«Нет, с этим нужно переночевать… Уже переночевала! – она тяжело вздохнула. – Теперь не знаю, как унести ноги».

Утешало лишь одно – сам Меньшов сейчас лежит в больнице под капельницей и выберется оттуда хорошо если через месяц. Сюда он в ближайшее время не придет и следов ее пребывания не обнаружит.

"Идти к нему завтра в больницу, прикинуться дурочкой. А то еще заподозрит, что я знаю о нем. А я еще, дура, договорилась, чтобы ему палату с телефоном устроили! Позвонит дружкам, те меня быстро найдут!

Нет, завтра я к нему приду, проявлю заботу, буду через силу улыбаться, справлюсь о самочувствии. Спрошу, что принести. Куплю бритву, самую дешевую, будто на свои купила".

На негнущихся ногах Катя добралась до распакованной сумки, присела и трясущимися пальцами, боясь порвать, выдернула из середины пачки три сотенные купюры. Тут же зажала их в кулаке, словно кто-то мог их у нее отобрать.

«Все, уходить!»

Тут ее взгляд упал на окно. Метрах в пятидесяти высилась громада соседнего дома, окна в окна.

«Хорошо еще, что свет не зажигала!»

Она подбежала к окну и принялась задергивать шторы, следя за соседним домом, не подсматривает ли за ней кто. Но лишь этажом выше на балконе стояли двое мужчин в майках и поплевывали на газон.

«Фу, слава Богу!» – выдохнула Катя и задернула шторы так, что даже щелей не осталось.