— Будишей, — ответил тот. — А ты, господин, не из наших мест будешь… Баешь не по-нашенски, выговор у тебя чужой.

Млада только хмыкнула. Вот поэтому она и старалась больше молчать… А парень, немного придя в себя, уже любопытствовал:

— А ты сам откель? И как тебя звать-величать? И по каким делам в наших краях? — Словно и не с оборотнем он только что встретился, а с обычным медведем.

— Погоди допрос-то учинять, — усмехнулась женщина-кошка. — Зови меня Соколом… Странствую я. Брожу по свету, ума-разума набираюсь. Ну, пойдём твоих брата и сестру искать.

Млада хотела добавить: «Если их ещё Марушины псы не съели», — но пожалела парня. Серко снова взял след, понюхав девичий платок, и они двинулись за собакой — когда быстрым шагом, а когда и на бег переходили.

— Слушай, Будиша… Лес оборотней полон, какая же брусника? — сказала женщина-кошка по дороге. — Из-за ягод жизнь под угрозу ставите.

— А как без ягод-то? — ответил тот, перепрыгивая ложбинку с водой. — Без ягод в зиму — никуда. От худосочной болезни[34] и прочих хворей — первое средство.

— Капуста, хрен, лук и чеснок — не хуже, — заметила Млада. — А в лес за ними ходить не надо: в огороде растут.

Собака между тем так рванула вперёд, что им пришлось здорово поднажать, чтобы не потерять её из виду. Младе не составляло труда бежать наравне с псом, а Будиша уже порядком устал и запыхался.

— Серко! — пропыхтел он. — Куда ты так шибко!

Но Серко не сбавлял хода: видимо, цель поиска была уже близко. Закат ещё не успел отгореть, как послышался лай. Парень, спотыкаясь и падая, еле поспевал за Младой.

— Ух… Нашёл… Нашёл! — взволнованно задыхался он. — Серко их нашёл!

Пёс стоял у заброшенной медвежьей берлоги под корнями огромной старой сосны и призывно гавкал, виляя хвостом. Женщина-кошка подоспела первой.

— Есть там кто живой? — позвала она в заросшее травой отверстие. — Выходи!

В логове кто-то зашевелился. Послышался серебристый девичий голос:

— Щур, лезь… Лезь, а я опосля тебя!..

Из тёмного провала показалась светловолосая детская головёнка, и наружу выкарабкался чумазый мальчик лет шести в заплатанном суконном кафтанишке. Едва выбравшись, он застонал и сел на землю, растирая ногу и морщась. Увидев собаку, он обрадовался.

— Серко, Серко, — ласково приговаривал он, ероша шерсть на собачьей морде. — Хороший, добрый Серко…

Тем временем подбежал вконец запыхавшийся Будиша.

— Ох же вы, вражьи дети, — одышливо рассыпался он в упрёках. — Я ж вас по всему лесу ищу… Мать ревмя ревёт… А вы тут… отсиживаетесь!

Мальчик набычился, уткнувшись в пушистый бок Серко. Млада помогла выбраться совсем юной девице в цветастом платке, повязанном поверх шапочки, и коричневом кафтане. Подав ей руку, она приняла у неё лукошко, полное ягод брусники. Щёки девушки пылали румянцем, как грудки снегирей, и Млада невольно улыбнулась. Она не жалела, что вмешалась: кто знает, что бы стало с этой милой девчонкой, не окажись она поблизости.

— Любава, вы куда запропали? — накинулся на неё Будиша. — Заблудились, что ли?

— Оборотня испугались, — ответила девушка, смущаясь от взгляда Млады. — Щур упал и ногу себе свихнул. Залезли в эту дыру, сидели, сидели… Оборотень ушёл, да выходить боязно было: а ну как он поблизости шатается? А темнеть уж начало…

— Он и шатался, — сердито буркнул Будиша. — Вот, господин… Соколом его зовут. Он меня от этого оборотня спас. А то б сожрал он нас с Серко.