– Это не по правилам турнирного кодекса, – пожирая меня глазами, в которых плясало пламя, сказала Екатерина.

– Возможно, я еще с ним не знаком – дикий человек, что поделать. Но разве, выйдя на дуэль перед всеми, во дворе, вы не признаете себя шулерами, работающими в паре? – улыбнувшись, спросил я. – Кажется, для вас очень важно оставаться нераскрытыми. Тем более что и денег на игру у вас не осталось, придется одалживать. У меня.

– Ты и меня обвиняешь в шулерстве? – мгновенно вскипая, спросила рыжая.

– Ты видела, что он делает, знала, что он мухлюет, и потворствовала. Хотя мы договаривались – что ты будешь проверять. Да и играть честно ты не могла, для тебя победа слишком важна. Верно? – спросил я, не убирая кинжала от горла Николаса. – Не хочешь рассказать, в чем именно дело?

– Я Пожарская, этим все сказано, – вскинув голову, произнесла девушка.

– Прости, я новенький, Лансер барон Нью Токийский, и мне твоя громкая фамилия ни о чем не говорит, – пожал я плечами. Теперь стало очевидно, что, хотя Николас и был единственным в паре шулером, вела его действительно Екатерина. Вероятно, по праву сильного, других причин я не видел.

– Отпусти этого идиота. Мы выплатим долги через две недели, – сказала, чуть помедлив, девушка. – Сразу после вечера в офицерском клубе.

– И сколько вам нужно на первую ставку? – поинтересовался я, убирая растворившийся легким туманом кинжал. Николас тут же схватился за горло и несколько раз тяжело вздохнул.

– Пять тысяч, – немедля ответила Екатерина, а стоявший рядом Олег тихонько присвистнул. Мне же оставалось только хмыкнуть – сейчас в банке живыми деньгами лежало только три тысячи, у меня, естественно, не было ни гроша. Но это ровным счетом ничего не значило.

– Я готов простить вам долг на две с половиной тысячи и заплатить еще столько же наличными. За одну небольшую, но очень важную услугу, – улыбнувшись, сказал я и, набрав расписок на обозначенную сумму, пододвинул в центр стола.

– И какую же? – спросила Катерина, напрягшись.

– Вы расскажете всем и каждому, по большому секрету, что нашли совершеннейшего лопуха, который вдрызг проигрался вам в карты, – улыбаясь, сказал я. – Главное, у него полно денег, и он хочет сыграть еще.

– Ты ведь шутишь? – удивленно посмотрел на меня Николас.

– Да? Разве могут две с половиной тысячи монет шутить или ошибаться? – в тон ему спросил я.

– Нет, пожалуй, не могут, – отвернулся Николас, прикрыв царапину на шее ладонью.

– Вот и славно. Олег, друг мой, не составишь компанию? А то я еще плохо ориентируюсь в здании академии, – спросил я, забирая со стола все расписки, золотую монету и кучу мелочи.

– С радостью, – ответил кучерявый. – Куда хочешь сходить?

– В столовую, горло промочить, – сказал я и перед выходом взглянул на класс бастардов. Кажется, хуже быть уже не могло, но это же значит, что и падать дальше некуда. А значит, мой путь ведет только вверх.

– О чем ты хотел спросить? – спросил догадливый Громов, когда мы вышли в безлюдный коридор подвала.

– Да, о ерунде всякой, – улыбнулся я, однако, прежде чем решил, с какого вопроса начать, до меня донесся сдавленный крик. Звук шел не из воздуховода, а откуда то из того же коридора, где был наш класс. Что само по себе странно. Но главное – это был крик боли, кого то мучили.

Развернувшись на пятках, я немедленно направился к источнику звука, а попытавшийся остановить меня Олег лишь схватил воздух. Судя по его лицу, соваться туда, куда я шел, не стоило, и вообще, это было решительно не мое дело.