— Теперь вы знаете, почему я не могу вернуться. Вы меня понимаете, правда?

— Я знаю, что такое убийства и что такое полиция. — И тут слова посыпались из нее как горох. Слова, копившиеся целый год, жгли ей губы и ждали момента, чтобы вырваться наружу. Она рассказала ему о сутенере, который вышиб ей зубы и получил бейсбольной битой по голове, об осуждении на пожизненное заключение, о годе, проведенном в тюрьме Уайт-Хиллс, пожаре и побеге. Она умолчала только о девушке по имени Эмми-Лу, ставшей Эбби Тайлер, потому что Зеба это не касалось. Но Зеб должен был узнать правду о ней самой, а если он отвернется — что ж, чему быть, того не миновать. Но он не отвернулся, он слушал ее с изумлением. Едва она закончила страстный монолог словами «с тех пор я в списке тех, которых разыскивает ФБР», как Зеб поцеловал ее в губы.

Ванесса ответила на его поцелуй и крепко обняла. Она была одинока тридцать три года. У нее не было никого, кроме Эбби. Однажды она ездила в Техас, но узнала, что ее мать умерла, а все сестры вышли замуж и уехали в другие города. От прежней Мерси не осталось и следа. Эта глава ее жизни закончилась; оглядываться было не на что.

Но сейчас, после поцелуя Зеба, в ее крови вспыхнул огонь, и она поняла, что начинается новая глава.

— О боже, — пробормотал он, глядя на Ванессу во все глаза. — О боже…

— Зеб, ты уверен, что это дело рук тайной полиции?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сказал, что твоя жена погибла в автокатастрофе.

— Они ее подстроили.

— Откуда ты знаешь?

Зеб заморгал, открыл рот, потом закрыл его и впервые в жизни подумал, что истинный виновник аварии ему неизвестен.

— Может быть, это простое совпадение, — мягко сказала мудрая Ванесса. — Иногда мы думаем, что вселенная вращается вокруг нас, что весь мир говорит только о нас и интересуется всем, что мы думаем и делаем. Но в действительности миру на нас наплевать; он озабочен только самим собой. Иногда, — серьезно добавила она, — автокатастрофа — это действительно просто автокатастрофа.

Зеб ощутил неимоверное облегчение. Мысль о том, что смерть Мириам произошла не из-за него, ослабила чувство вины, которое мучило его долгие годы. Полностью это чувство не исчезло, но он почувствовал, как оно проходит.

Ветер усилился так, что не спасала даже стена. Они взялись за руки и побежали к Зебу, жившему в небольшом двухкомнатном коттедже за административным корпусом.

Ванесса оказалась у Зеба впервые и теперь с удивлением осматривала комнату. Она ожидала увидеть здесь маски, барабаны и охотничьи трофеи из Восточной Африки. Но одну стену комнаты занимали полки с приключенческими и научно-фантастическими романами в бумажных обложках, на другой висели фотографии знаменитых бейсболистов, афиши с автографами, перчатка кетчера в рамке, а под лампой лежал на подставке бейсбольный мяч с одной-единственной подписью.

— Знаешь, что это за мяч? — с гордостью спросил Зеб. — На нем расписался знаменитый Сэнди Коуфакс, чемпион мира 1959 и 1963 года, он был трижды признан лучшим игроком лиги. Жемчужина моей коллекции. — Он заглянул ей в глаза. — Но я без сожаления отдам ее за ночь с тобой.

Они поцеловались снова, теперь нежнее. На смену буйному ветру пришел полумрак, из проигрывателя полилась негромкая музыка. Они целовались, изучая тела друг друга, наслаждаясь контрастом белого и черного, твердого и мягкого; их противоположность была такой эротичной, что они не сумели добраться до спальни.

Зеб зарылся лицом в ее щедрые коричневые груди и почувствовал, что боль в сердце начинает рассасываться. Эта женщина была не Мириам и не Африкой, а самой собой, Ванессой — решительной, но полной любви и сострадания.