|
А водопады в здешних горах водятся только значительно южнее. Я пошел, а отряд пошел за мной следом. В итоге мы все вместе по большому кругу обошли вонючего червяка, чтобы не пропитаться его едким запахом, и снова вышли на ту же тропу, что использовали раньше. Каких-то временных ограничений у нас не было, и потому мы не торопились излишне, хотя и шли достаточно ходко, в ровном темпе. Время от времени майора Медведя на месте ведущего сменяли капитан Волков и старший лейтенант Лисин, после которых задавать темп выпадало мне, как еще одному офицеру группы. Но я старался придерживаться уже установленной манеры передвижения, и не ускорялся, и не замедлялся. Так, к началу ночи, когда уже стемнело, мы вышли к предыдущему взводному лагерю. Там и устроили привал на четыре часа, чтобы в дальнейший маршрут выйти до пришествия света. С двух сторон недалеко от лагеря валялись тела убитых бандитов, но нас это не смущало. Приведений мы опасались меньше, чем неведомо откуда взявшихся черных кошек. Костер на ночь не зажигали, не зная, чье внимание огонь может привлечь, и посты выставили – когда есть необходимость, они всегда выставляются. Когда необходимость не очевидна, они все равно выставляются. Когда даже необходимости нет, посты у спецназа все равно на своем месте. Меньше других в последние несколько суток спали солдаты моего взвода. Я объяснил это майору Медведю, и он без уговоров со мной согласился, и на посту в первую смену выставил своих офицеров и меня, поскольку я успел проспать минимально необходимую норму в четыре часа. Вообще-то я мог бы и эту норму сократить, но медицинские светила, проводя когда-то исследование, сделали вывод, что четыре часа, как минимум, человеку необходимо спать, иначе незаметно теряются силы. Другое дело, когда есть необходимость в бодрствовании. Но после этого все равно спишь столько, сколько привык, иначе встанешь разбитым и вялым.
Мне выпало дежурить на траверсе хребта, на полста метров впереди временного лагеря, и почти вплотную к тем пятерым бандитам, которых застрелила из засады группа младшего сержанта Красникова. Убитые меня не волновали. Но, прежде, чем занять пост, я все же прошел еще два десятка метров, нашел тела бандитов, и спугнул ворон, рядом со своей кормушкой и ночующих. Помимо ворон здесь же были и какие-то другие существа, летать не умеющие, но стремглав убежавшие при моем приближении. Один раз я успел поднять ствол с включенным тактическим фонарем, и увидел мелькнувший в кусты черно-рыжий хвост. Однако при том что хвост был внешне, так сказать, отдельно от тела взятый, похож на лисий, это была не лиса. Для лисы хвост располагался высоковато, я бы даже сказал, необыкновенно высоко. Осталось предположить, что в округе водятся красные волки – кавказская разновидность диких собак, живущих большими стаями. Тем более, я и раньше слышал про них, хотя встречать не приходилось. Но людей красные волки стараются избегать, если только стая не станет слишком большой, и не может себя прокормить – тогда она может приближаться и к человеческим жилищам. Но сейчас подкормки им должно было хватить не только в этом месте, но и чуть-чуть дальше – на перевале, где были уничтожены основные силы бандитов. У меня возник вопрос к командиру отряда. – Товарищ майор, отключите общую связь, если не сложно. – Готово. Отключил. Есть сообщение? – Мой взвод здесь бандитов кучу навалил. Хорошо бы по-человечески их похоронить. – Ночью? – Я разве это предложил? – Перед выходом и решим. – Я не о том. Трупами подкармливаются красные волки. Если мы закопаем тела, волкам есть будет нечего, и они за нами увяжутся. – Красные волки – это же дикие собаки? – Да. – Отпугнем. – Они не из пугливых. Их камнем не прогонишь. Несколько лет назад здесь же, в Дагестане, была история, когда красные волки загрызли двух солдат нашего спецназа. |
