Молодому человеку стало еще интереснее и смешнее. Он поставил Сьюзен на пол.

— Можно, я посмотрю вашу карту? — спросил он.

— Пожалуйста, — сказал Саргон, развернул ее на столе и прижал палец к Лондону. — Мы здесь, — сказал он.

— Совершенно верно, — сказал молодой человек, помогая удерживать карту на столе, с которого она норовила соскользнуть.

— Это все еще наиболее удобный центр в мире, — сказал Саргон.

— Почти для любых целей, — сказал молодой человек.

— Для моих — да, — сказал Саргон.

— А эта со звездами, она должна вам очень помогать?

— Вот именно, — сказал Саргон.

— Полагаю, вы будете… работать в этой комнате? Совсем один? К вам не будут ходить люди?

— Никто. Пока я здесь, меня никто знать не будет. Может быть, потом. Но пока нас это не касается. Здесь я останусь инкогнито.

— Инкогнито, — повторил молодой человек, словно взвешивая это слово. — Конечно, разумеется. Кстати, сэр, могу ли я узнать, как вас зовут?.. Если ты меня опять брыкнешь, Сьюзен, я поступлю с тобой жестоко и ужасно… Нам необходимо это знать.

— Ну, пока, пожалуй, мистер… мистер Саргон.

— Ну, разумеется, — сказал молодой человек, — пока. Саргон… кажется, был такой ассирийский царь, или память меня подводит?

— В данном случае не ассирийский Саргон, а шумерийский. Его предшественник.

— Ни слова больше, сэр… Я понял. Несомненно, вы очень устали после вашего долгого путешествия, и мне бы хотелось, мне бы очень хотелось сдать вам комнату. Уюй! Сьюзен, отправляйся вниз. Щипков я не потерплю. Идем. Ты спустишься в свою собственную комнату, и без препирательств. Пошли!

Сьюзен попятилась к стене и приготовилась отразить атаку когтями и зубами.

— Я не хотела тебя шипать, Бобби, — сказала она. — Я нечаянно. Чеспречес! Я только пощупала твои бруки. Не отводи меня вниз, Бобби, пожалуйста. Не отводи! Я буду хорошей! Я буду ужасно хорошей. Я останусь тут смотреть на смешного дженмена. Если ты меня отведешь, Бобби…

— Это истинное исправление, Сьюзен? Обращение на путь истинный, раскаяние? Будешь ты jeune femme rangée и прочее, если я тебя прощу?

— Чем хочешь, Бобби, миленький, только зволь мне остаться.

— Что же. Тогда перестань существовать во всех практических смыслах, и я тебя прощу. Что подумает о тебе этот добрый джентльмен, Сьюзен? А тебе уже больше пяти! Ха! Так мы говорили, мистер Саргон?.. Да, конечно! Я сказал, что вам следует снять эту комнату. Плата вперед будет принята. Но! Остается зубная щетка. И другие мелкие… как бы выразиться?.. реалистические детали. Лично я не возражал бы, но я лишь посредник, так сказать. Собственно, я вроде бы писатель. Собственно, мне следовало бы сейчас писать роман, но, как вы видите, миссис Ричмен оставила на меня дом, а мои друзья внизу оставили на меня эту очаровательную юную барышню… Убери язык на место, Сьюзен. Немедленно! Неблаговоспитанное дитя! Вот такое положение. Но, как я упоминал, мистер Саргон, миссис Ричмен — начальница. У нее свои фантазии касательно жильцов. И оспаривать их бесполезно. Она захочет увидеть вещи. Потребует. Но трудность эта не непреодолима. Мы находимся — вы запомните? — в доме девять по Мидгард-стрит. Если вы выйдите отсюда и повернете налево, а у третьего перекрестка направо и пойдете прямо, то достигните магистрали, полной автобусов, и трамваев, и света, и шума, а на углу найдете лавочку, где торгуют подержанными чемоданами и баулами.