— У вас сейчас очень много работы? — осведомился Роджер.

— Очень. Наступила осень, а это для нас, врачей, означает большую занятость. Ну так что ж, приступим к обеду? Молли, ты, надеюсь, не хочешь, чтобы мы направились в столовую попарно?

— Ну конечно нет, дорогой. У нас же не торжественный обед. Шейла, милая, ты не покажешь дорогу мистеру Шерингэма?

И небольшое общество без всяких церемоний перешло в столовую и расселось по местам. Пока горничная была в комнате, разговор касался будничных тем, но уже очень скоро все обратились к тому, что больше всего занимало сейчас умы.

— Итак, мистер Шерингэме, — спросила Шейла, — что вы думаете о нашем потрясающем событии?

— Вы, конечно, имеете в виду дело Бентли? — поинтересовался севший рядом Роджер. — Думаю, это довольно примечательное дельце.

— И это все, что вы можете сказать? А я-то думала, что у вас составилось более оригинальное суждение но этому поводу.

— Знаете, у меня возникают самые стереотипные суждения, когда речь идет об убийствах. И так было всегда, даже в детстве. А вы что думаете об этом?

— Да ничего. Нет! Я думаю, что эта женщина, Бентли, не виновата.

— О, неужели?! — воскликнул искренне удивленный Роджер.

— Шейла, дорогая! — вмешалась миссис Пьюрфой. — Почему же ты так думаешь?

— Да не пугайся ты, мам. Я просто хотела высказаться пооригинальнее.

— Понимаю, — заметил довольно разочарованно Роджер. — Это камешек в мой огород, а?

— Ну, я бы удивилась, если бы оказалось, что она действительно не виновата, — высокомерно возразила Шейла, — тем более что все без исключения считают ее преступницей.

— В силу общепринятости мнений, вы хотите сказать? Но если виноват кто-то другой, то он очень хитро все подстроил.

— Ничего не знаю насчет общепринятости мнений, но это же факт, что люди всю жизнь заблуждаются, чего бы это ни касалось. Большинство думает, что она виновата. Значит, она невиновна. Двинь мне соус, Алек, спа!..

— Любопытный аргумент защиты, — серьезно заметил Роджер. — Вы согласны, мистер Пьюрфой?

— Что она невиновна? Нет, боюсь, не могу согласиться с этим. И хотел бы, да не вижу для этого пи малейшего основания.

— Ну, значит, она действительно не виновата, теперь я совершенно в этом убедилась, — негромко пробормотала девица.

— Шейла, Шейла! — воскликнула мать.

— Извини, мам, но ты же прекрасно знаешь: пана всю жизнь попадает пальцем в небо. А это доказывает, что я права, и, наверное, я о том напишу защитнику этой женщины.

— Вот видите, как с нами, родителями, обращается современная молодежь, улыбнулся доктор Пьюрфой.

— Шейла, — вдруг взорвался Алек, — наверное, после обеда я накостыляю тебе по шее, как в детстве.

— Ну к чему такое зверское обращение? — возразила мисс Пьюрфой.

— Потому что ты его заслужила.

— Благодарю тебя, Алек, — с чувством сказал доктор Пьюрфой. — Ты смелый мужчина. Хотел бы я обладать твоим мужеством.

— Вот это мне правится, папа, — негодующе заявила дочь, — ведь только на прошлой неделе ты испортил мое лучшее вечернее платье.

Однако Роджер не позволил разговору углубиться в лабиринт шутливых семейных перебранок.

— А вы знакомы с семейством Бентли или с людьми, имеющими отношение к событию? — спросил он Шейлу.

— С Бентли незнакома.