Если же нет — он отыщет след, который оставит похититель, возвращаясь в свое логово.

Криспин мчался по белым коридорам Цитадели Драконов, стараясь избежать встреч с ее обитателями и игнорируя явное волнение и смятение, царившие в городке. У него еще будет время свести с ними счеты.

Сначала нужно убить похитителя и спасти дочь.

Лавки торговцев шелком, от которых она получила свое название, были уже закрыты, и перед ними на тротуарах, высоко поднимавшихся над мощеной мостовой, устроились оркестрики ом-биндили. Обитатели домов, высившихся над лавками, высыпали на балконы, чтобы насладиться прохладным вечерним воздухом. Они пили и танцевали под музыку или слушали песни. Многие вышли на улицу, чтобы сыграть с соседями в кости или рука об руку прогуляться по вечернему городу — в самых лучших нарядах, чтобы и похвастаться, и перед другими лицом в грязь не ударить.

Песни Вилхены, Гласверри-Хала и далекого Вархииса, звучавшие на языках этих земель, и людей, живших в этой части города, сливались в богатую и странным образом утешительную смесь. Как просто спрятать ребенка в чужеземном квартале, подумал Ри. Эти люди доверяли друг другу и рассчитывали на соседей, потому что более не могли ни на кого положиться. В отличие от исконных жителей Калимекки они не могли прибегнуть к защите, которую предоставляли права горожанина. Они становились добрыми соседями и друзьями из чувства самосохранения.

Гуляющие разглядывали его. Он явно нарушал привычное течение вечерней жизни на Шелковой улице. Люди запоминали его лицо, одежду, походку. Он не мог теперь бесследно исчезнуть из их памяти. Он был незнаком им и потому особенно приметен. Внутренне съежившись, Ри тем не менее вежливо кланялся, продвигаясь со всей возможной здесь скоростью сквозь скопление игроков, сплетников и гуляк.

Основной ориентир, которым он располагал, Черный Колодец, находился в центре площади с пышной растительностью. Тщательно подстриженные кусты и ароматные цветы росли в высоких каменных цветочницах, выставленных во всех четырех углах площади и отделанных мозаикой, напоминающей смелую, стилизованную уличную живопись, что украшала проспекты города-государства Вилхены. Колодец окружали скамьи, на которых сидели старухи, ведущие неторопливые беседы да не забывающие наблюдать за ходом общей вечерней прогулки, и старики, находящие удовольствие в том, чтобы угостить соседей старинной шуткой, похлопать друг друга по коленям и разразиться хохотом, в сотый раз услышав какой-нибудь непристойный рассказ. Обходя вокруг площади, Ри отметил, как голоса их понизились до шепота, а взгляды, казалось, приклеились к его спине.

Когда Криспин явится разыскивать свою дочь, точное и детальное описание похитителя он сможет получить не меньше чем от тысячи людей. Надо было найти способ отделаться от всеобщего навязчивого внимания.

За колодцем, на другой стороне площади, Ри увидел вывеску красильщика и прочитал на ней имя Натиса Фархилса, написанное по-иберански и еще на полудюжине других ходовых языков. На балконе над лавкой стояла хорошенькая девочка, смотревшая на него. Изящная, легкая фигурка… волосы ее в сумерках казались белыми, однако скорее всего они были бледно-золотистыми. Она наклонилась вперед, оперевшись на поручень балкона. Глаза ее, столь же светлые, как и его собственные, не моргнули, когда он заглянул в них. Ри лишь мельком посмотрел в ее сторону, однако ее настойчивый взгляд притягивал, и он понял, что не может отвести глаз. Он отметил для себя, что она слишком взрослая, чтобы быть дочерью Криспина, однако девочка безусловно была похожа на него. Наверняка это и есть Алви.

Он остановился, глядя на нее и чувствуя себя дураком. Нечего было даже надеяться, что она примет его за своего отца. Едва разменяв третий десяток, он был слишком молод, чтобы иметь такую, почти взрослую дочь. Ничего не зная из ее прошлого, он никак не мог изображать ее истинного отца.