— Именно так! Потому что донья Луиза настоящая аристократка, представь себе! Хотя ее облик не имеет ничего общего с тем, что мы в Европе называем породой. И раз уж она носит такую громкую испанскую фамилию, я не сомневаюсь, что в ней течет кровь Монтесумы и какого-нибудь еще императора ацтеков. Донья Луиза сказала мне, что она и ее семья происходят от Солнца, она чаще упоминала каких-то своих богов, чем Господа нашего Иисуса Христа! А теперь берите бокалы, садитесь и слушайте меня. Да, избавь меня от этого! — маркиза протянула племяннику записку Ромуальда. — Дворецкий передал ее мне. Можешь попрощаться со своими Гварди!

— Знатная дама, ты говорила?

— Это ничего не меняет. Я не представляю ее в роли воровки!

— Вы видели только ее?

— Да, и еще Ромуальда! Вы меня слушаете или нет?

— Разумеется. Простите меня.

Рассказ тетушки Амели был кратким и точным. Как и Морозини, маркиза умела излагать факты, отбросив ненужные детали. Но она все-таки не удержалась от подробного отзыва о Луизе Варгас. Возможно, потому, что маркиза ни на мгновение не сомневалась в том, что вдова сказала ей правду. Пусть мексиканка была резка, но именно вследствие своего темперамента она не сумела бы умолчать о собственной оценке произошедших событий… Альдо, внимательно наблюдая за своей тетушкой, заметил:

— Она вас покорила, не так ли?

— Ни в коем случае! Эта дама внушает мне определенное… уважение. Я полагаю, что она следует за своей мечтой и готова на все, чтобы ее реализовать. Если, конечно, это еще возможно!

— Лично я считаю, — вступил в разговор Адальбер, — что эти люди решили прибрать к рукам состояние Вобрена ради одной простой цели. Они хотят поправить свое пошатнувшееся финансовое положение. Иначе зачем бы им было в такой спешке занимать особняк на улице Лиль и продавать имеющиеся там ценности?

— Согласен, — Альдо посмотрел на друга. — Но почему они выбрали именно Вобрена? Кто его направил в Биарриц, чтобы он там познакомился с мексиканцами? Бэйли говорил мне, что Жиль хотел присутствовать на торгах, поскольку продавался не только замок, но и его обстановка. По мнению Вобрена, там были стоящие вещи. Вот только любимый Вобреном XVIII век — не та эпоха, которую почитают в Стране Басков. Из рассказа тетушки следует, что Жиль должен был проникнуться сочувствием к семье Варгас и помочь им приобрести замок. Так кто же стал посредником между этим «славным» семейством и Вобреном?

— Бэйли этого не знает?

— Он мне ничего об этом не говорил, но… — Альдо посмотрел на свои часы. — Я позвоню ему. Англичанин должен быть еще в магазине…

Князь вернулся через несколько минут: Бэйли практически ничего не знал. С его слов, однажды вечером Вобрен вернулся в магазин после аукциона в особняке Друо и сказал верному Бэйли, что ему сообщили об интересных торгах недалеко от Биаррица и что он едет туда на следующий же день. Ему необходимо посмотреть вещи до дня торгов. Пусть Бэйли, как всегда, занимается текущими делами. Вобрен добавил, что остановится в гостинице под названием «Дворцовая» и будет держать Бэйли в курсе событии.

— Вот так! Ему известно не больше, чем нам. -Альдо оглядел присутствующих. — Что же касается Жиля, то из Парижа уехал человек, которого мы все хорошо знаем, уверенный в себе, оптимистично настроенный и находящийся в прекрасной форме. Он дал о себе знать только через восемь дней. Но когда Вобрен наконец позвонил, Бэйли почувствовал: что-то произошло с его боссом. Когда же он увидел Вобрена, то ужаснулся перемене, произошедшей с ним. Должен признать, что бедняга до сих пор находится под впечатлением, а его британская невозмутимость начинает ему изменять…

На следующий день после обеда служба доставки привезла на адрес маркизы де Соммьер запечатанный сургучом пакет.