— И я видел ее на равнинах — она искала меня. И еще два раза в горах. Чья еще это может быть смерть, если не моя? Твоя, Яхан? Может, ты у нас благородный ангья? Где же твой второй меч?

Больной Яхан в отчаянии попытался что-то пролепетать, но Могиен продолжал:

— И это не смерть Роканнона, потому что он еще не достиг своей цели. Человек может умереть где угодно, но собственную смерть правитель встречает только в своем царстве. И она ждет его в тех местах, что принадлежат ему одному, — на поле боя, или в зале его замка, или в конце пути. А здесь — мое царство. Из этих гор пришли мои далекие предки, и я вернулся назад. Мой второй меч был сломан в битве. Слушай, смерть: я наследник Халлана, Могиен, — узнаешь меня?

Легкий пронзительный ветерок пролетел над скалами. Валуны громоздились выше по склону, между ними ярко светили звезды. Один из Крылатых вздрогнул и всхрапнул.

— Тихо! — прикрикнул на него Роканнон. — Все это глупости. Успокойтесь и спите…

Но после этого он и сам не мог спать, а когда открывал глаза, ненадолго забывшись в полудреме, то видел, что Могиен сидит, прижавшись к боку своего серого, спокойный и ко всему готовый, и внимательно вглядывается в ночную тьму.

Ночь сменилась светом дня, и они отпустили Крылатых, чтобы те поохотились в лесах, а сами пошли вниз пешком. Они все еще находились на очень большой высоте, значительно выше зоны лесов, так что ощущали себя в безопасности только до тех пор, пока не переменится погода. Но не прошло и часа, как они поняли: Яхану самому вниз не спуститься. Задача была не такой уж сложной, но напряжение и усталость взяли над юношей верх: он просто не держался на ногах, не говоря уж о том, чтобы ползти по осыпям или висеть над пропастью, что им все же иногда делать приходилось. Еще один день передышки в защитном костюме Роканнона мог бы, пожалуй, несколько восстановить его силы, но это означало, что им придется еще одну ночь провести на высокогорье, без огня и укрытия и даже без еды. Могиен взвесил все «за» и «против», хотя, пожалуй, не слишком долго раздумывал, и предложил Роканнону остаться с Яханом в укрытой от ветра и залитой солнцем впадине; сам же он решил поискать более удобный спуск, где они смогли бы нести Яхана, или, по крайней мере, присмотреть такое место, где они могли бы укрыться от снега и ветра.

Когда он ушел, Яхан, лежавший в полуобморочном состоянии, попросил напиться. Фляжка была пуста. Роканнон велел юноше лежать смирно и вскарабкался метров на пять выше по скалистому склону, где в тенистой впадинке осталось еще немного снега. Подъем оказался труднее, чем он ожидал, и ему пришлось лечь и перевести дыхание. Он лежал на камнях и тяжело хватал ртом светлый чистый воздух; сердце тяжело билось в груди.

Послышался какой-то шум, который Роканнон сперва принял за биение собственных пульсов. Потом рядом с собой заметил тонкую струйку воды и сед. Крошечный теплый ручеек стекал, исходя паром, по языку слежавшегося потемневшего снега. Роканнон поискал глазами его исток и увидел черную дыру под нависающим утесом: пещера! Пещера! На большее они и надеяться не могли — так утверждал его рациональный разум, хотя почему-то Роканнону было удивительно трудно сейчас удержаться на самом краю темной иррациональной пропасти — панического ужаса. Он сидел среди камней, не шевелясь, охваченный самыми худшими подозрениями.

Прямо над ним в безоблачном небе сияло солнце, освещая серые скалы. Снежные горные вершины скрывал ближайший утес, а земли внизу — огромное белое облако тумана. Здесь не было ничего, совсем ничего на этой пустынной серой кромке мира, кроме него самого и черного разверстого зева пещеры среди валунов.

Довольно долго просидев без движения, он встал и пошел вперед, перешагнул через дымившийся среди камней ручеек, и заговорил с тем, кто, как он знал отлично, ждал его внутри.