— Сталь и смерть! Мелты и плазма — на передний край, танкоборцы — со мной назад. Помните, как мы сразили «Мучителя душ», титана-отступника, между прочим! Напомните мне, за что мы заслужили себе Принципекс Максиму в тот день и почему наше имя будет воспето в легендах после нашей смерти?

Ответом словам сержанта стали полные готовности и одобрения крики. Несмотря на свою роль опустошителей, они уже стали ветеранами многих кампаний. И он доверял им, всем и каждому.

— Слава Убийцам титанов, и пусть Бог-Император упивается нашим яростным гневом!

Единый рев вырвался из глоток Ультрамаринов.

Сержант Атавиан никогда еще не гордился ими так сильно. Крики его Убийц титанов эхом разносились в тишине, перекликаясь с возгласами воинов Тириана. Одного взгляда в прицел оказалось достаточно, чтобы понять — орды некронов подошли на дистанцию поражения. Энергетические потоки между монолитами становились сильнее. Их присутствие определяло положение дел. Атавиан приготовился отдать приказ к атаке.

«Капкан» — так это называли ветераны ордена, старые наставники Праксора. «Когда одной армии удается обойти и окружить другую».

На западе были некроны, вышедшие из самой гробницы, во главе с лордом, которого Сикарий жаждал лично сразить в бою один на один. С востока же наступали силы, штурмовавшие Келленпорт, но отозванные для того, чтобы захлопнуть ловушку, из которой Ультрамаринам уже не суждено было выбраться.

Зная, что ему предстоит сражаться на два фронта, Сикарий распределил свои войска двумя полукругами так, чтобы каждый оборонял то направление, откуда исходит угроза. В тылу он расположил опустошителей. Некроны привели с собой технику — громадные монолиты, один из которых ранее на глазах у Праксора капитан собственноручно если не уничтожил, то как минимум обездвижил. Если бы у них было еще три таких же Сикария, с его везением и умениями, способных еще трижды добиться подобного… Арьергард замыкало тактическое отделение Солина, готовое вступить в бой сразу же, как только тяжелые орудия сделают все, что в их силах.

Праксор и его люди готовились принять на себя основной удар пехоты некронов и их командного эшелона. Дредноуты, Ультраций и Агриппен, присоединились к группе, возвышаясь среди Львов Макрагге. Сюда же Сикарий отрядил штурмовые отделения. Они должны были стать его козырной картой, ударив в самое сердце вражеских фаланг и проложив путь для капитана, чтобы тот мог убить повелителя некронов.

Капеллан Трайан преклонил колени в центре, между двух полуколец Ультрамаринов. Они ждали своего последнего боя на вершине руин какой-то древней базилики. Она давно обрушилась под натиском некронов, но, несмотря на это, капеллан отыскал большую каменную аквилу, погребенную под опавшим снегом. Стоя на вершине, он вознес последние молитвы, взывая к Императору даровать им отвагу и защитить от беды.

Сердцем Праксор знал, что эта битва станет самой крупной и самой тяжкой из всех, что ему пришлось пройти в бытность Ультрамарином. Сотворив знак Имперского орла поперек груди, он пожелал, чтобы это не стало для него последним ритуалом. Его взгляд упал на Сикария.

Капитан взирал на север, на Холмы Танатоса.

— Там тихо, — еле слышно молвил он. Львы, включая Дацеуса, молча стояли возле него.

Праксор заговорил:

— Прекращение огня может означать, что Сципион… — он замялся, поправляя себя, — что сержант Вороланус и лорд Тигурий справились со своей задачей.

Сикарий обернулся. Своим тяжелым, как гранит, взглядом он смерил Праксора. Тот не понял, что своими словами нарушил ход мыслей капитана.

— Сципион?

— Он… был… моим другом, брат-капитан.