Антон выходит из комнаты.

Следом за ним, озираясь, идет Женя Климентов. В правой руке у него пепельница из зеленого кристалла. Ее граненый бок и плоское донышко испачканы красным. В комнате остаются пожилой японец и охранник‑федерал, лежащий поперек кресла. С его безвольно свисающей головы капает кровь.

А произошло это так.

Японец обратился к охраннику. Помогая себе жестами, объяснил, что хочет в туалет. Нормальная такая просьба.

Но что‑то федералу не понравилось. Он встал, подошел к японцу. И, нагнувшись так, что расстояние между их глазами сократилось до десяти сантиметров, сказал:

– Ты, желтый, нормально можешь разговаривать? Японец смолк. В звуках чужого языка ему послышалась угроза. Не понимая смысла, он точно уловил интонацию. Охраннику хотелось применить силу. Без всякого повода. От скуки.

– Что смотришь? – бросил он поспешно отвернувшемуся Климентову. И снова японцу: – Ну? По‑человечески говорить будешь, падла?

Японец промямлил что‑то. Охранник растянул губы в неприятной пародии на улыбку. Тряхнул ладонью, собирая ее в кулак.

И тут майор Климентов ударил его в голову пепельницей!

Его правая рука, вцепившись в семисотграммовый кусок стекла, описала широкую дугу. Всех хваленых рефлексов федерала хватило, чтобы повернуть голову, избежав прямого удара в висок.

Это сохранило ему жизнь. Возможно. Повреждения, нанесенные его черепу, оставались слишком серьезными. Крякнув, он повалился на кресло и замер.

Евгений Климентов не задумывался, почему он это сделал. Никто у него и не спрашивал.

Антон обыскал тело. Под серым однобортным пиджаком нашлась облегченная кираса с гелевой подкладкой. Возиться с ней он не стал. Зато хакер овладел плоской кобурой с иглоавтоматом неизвестной ему модели.

Еще одна кобура, поменьше, с хорошо знакомым «жалом», была сорвана со щиколотки. Может быть, более тщательные поиски обогатили бы Антона еще чем‑нибудь. Но он не стал терять время.

В этой Хрустальной Башне надо было еще найти Марту.

Сорокин отвел взгляд от Свена, переговаривающегося со своим ассистентом. Они обсуждали детали предстоящей операции. Минутой раньше Свен пренебрежительно отзывался о хирургических автоматах; «Без нас не обойдутся». Ассистент привычно кивал,

Медтеху принесли заказанный тоник. На столе развернули белую скатерть. Обнаженное тело Дарьи Завалы будет смотреться на нем потрясающе.

– У нас здесь еще один вертолет, – услышал Михаил голос по вживленной рации. – Пытаемся связаться на нашей частоте, но пока не отвечают.

«Оперативная группа? Так быстро?»

– Дайте запрос по всей форме, – приказал Сорокин, одновременно пытаясь вызвать Пардуса. – Если не будет отзыва, сбивайте к чертовой матери.

Он переключил канал, связываясь с агентом, охраняющим гостей. Молчание. Сорокин ощутил болезненный укол беспокойства. И его начальник тоже не выходил на связь.

– Что там у вас? – он снова переключился на первого собеседника.

«У нас хана», – хотел сказать тот. Но не успел. Через стеклянную стену он видел, как от неопознанного красного вертолета отделилась ракета. И, распустив пушистый оранжевый хвост, направилась прямо к нему.

Дом тряхнуло от основания, стоящего на гигантской опоре, до крученого шпиля, где сидел на корточках «одержимый» по имени Тэньши.

Антону удается устоять на ногах.

Место, в котором его и Женю застал толчок, похоже на гигантскую раковую опухоль в теле дома. Огромный пузырь вдавлен в хрустальную плоть снаружи, вытесняя собой нормальную ткань. Цвет стенок «опухоли» – нежно‑багровый.

Они разговаривали на ходу.

– Я в прошлом году тебя видел, – с детской непосредственностью говорит Климентов.