— Оставляйте все ненужное! — прикрикнул я с раздражением. — Жизнь дороже!

Главное — теплые вещи и еда. Остальное все ерунда, особенно разные милые сердцу сувенирные безделушки, без которых себя не представляют люди.

— Может, я с вами? — вдруг как-то обреченно спросил Микола. — Не сегодня завтра меня тоже в расход. Подозревают.

— С нами так с нами… Но учти, проверять в отряде тебя будут не по-детски. Если что — на березе вздернут.

— Да это и корове понятно, — усмехнулся он. — Нет у меня камня за пазухой. А германцев я ненавижу всей душой. Насмотрелся и на них. И на наших. Теперь только за оружие и в лес остается.

Как заправские мешочники, с баулами и коробами, мы достаточно удачно пробрались по ночному селу к Евсею с обещанной телегой. С перипетиями и конспирацией, наконец, оказались в партизанском лагере, в самых непроходимых болотах и лесах. Там, в землянках, оставшихся еще с Первой мировой, обустроилось вполне обжитое хозяйство. Помимо бойцов собралось много женщин с детьми, бежавших от отправки в Германию. Чем-то все это напоминало цыганский табор. И сильно радовала вырубленная в лесу полоса для посадки самолетов. Она свидетельствовала о связи с Большой землей, о том, что нас не забыли.

В этот момент я не жалел, что оставил свой дом в селе. Ведь настоящий мой дом сейчас здесь. Среди своих. Где я мог быть самим собой — идейным комсомольцем, несгибаемым борцом с фашистскими оккупантами.

Бывший уполномоченный НКВД, а теперь командир отряда Логачев принял меня в тесной землянке с закопченным низким бревенчатым потолком. Там был дощатый стол с картой. В углу — лежанка и пирамида с автоматами.

Был он усталый. Выслушав меня, согласился:

— Правильно ушел.

— Готов за оружие и в бой. Хоть сейчас.

— Рановато тебе в бой. Ты в других делах поднаторел. Сможешь и дальше связным шастать?

— Опаснее стало. Теперь я на нелегальном положении.

— И все же?

Прикинул я свои возможности и кивнул:

— Смогу. Особенно если с аусвайсами поможете.

— Поможем. А еще в разведке в лесу примешь участие. Скучать не придется.

Я погрустнел. Мне хотелось простоты и прямолинейности: вот проклятый враг, вон магазин в ППШ, я стреляю, в меня стреляют. В упрощении жизни есть своя прелесть, а мне судьба подкидывала все больше сложностей: таиться, менять маски.

— Не горюй, Ваня, — уловил мое настроение командир. — Еще настреляешься. А у нас есть сейчас дела поважнее. Район около Больших Озер хорошо знаешь?

— Приходилось бывать.

— Ну тогда…

В общем, пошла у меня разведывательная работа…

Глава четвертая

Тела лежали на опушке. Зверски изуродованные. Уже закоченевшие. Покрытые первым ноябрьским снегом, пушистым и неестественно чистым в страшное время пожарищ до небес и стального лязга железа.

— Ну вот и нашли братишек, — прохрипел сдавленно командир нашей группы.

— Уверен? — спросил я.

— Знаю. Это они.

Это парашютисты с Большой земли — их мы должны были встретить в данном квадрате и вывести к объекту, который они укажут. Пятеро человек. Хорошо вооруженные, опытные. И теперь мертвые.

Как я понял, группа сумела после выброски собраться воедино и двинуться в точку рандеву. Напоролась на засаду. Как бились наши соратники, дорого ли продали свою жизнь? Неизвестно.