Это вторая женщина, вся в белом, которая до этого времени не произнесла и слова и, казалось, дремала.

Одежды ее падают на землю, открывая черное, словно эбеновое дерево, тело лишь в набедренной повязке, украшенное несколькими золотыми цепочками. Внушительный вид, особенно если принимать во внимание оружие, напоминающее тяжелую саблю с расширенным кончиком и рукоятью двуручного меча.

Атакующий мужчина стонет, пытаясь парировать нанесенный сверху удар, потому что теперь ясно видно: женщина выше его на голову. Оружие ее проламывает неловкий блок и задевает маску, напоминающую струп.

Маска крошится на тысячи осколков со звуком лопающегося хрусталя, открывая…

Еще одну.

Отверстия для глаз заслоняют два кусочка чего-то, выглядящего как вулканическое стекло, вертикальная щель шириной в четверть дюйма начинается под подбородком и заканчивается там, где у человека находится нос. Эта маска не совсем маска, такое лицо словно выплывает из тумана памяти, хотя память и пытается оттолкнуть его в закуток, предназначенный для легенд и сказок.

Мужчина отскакивает, покачиваясь. Одной рукой он выполняет сложное движение оружием, другой дергает себя за бок. Панцирь спадает с него с сухим шелестом, оказываясь не чем иным, как двумя фрагментами тонкой, покрытой лаком кожи. Это маскарад, а уж коли маски сброшены, воин намеревается выступить в истинном своем виде.

Чернокожая женщина позволяет это ему, спокойно на него поглядывая. Она не боится, ее красивое лицо с идеально вылепленными скулами и полными губами не выражает ничего, кроме интереса с ноткой отвращения.

Броня ее противника показывается во всей красе. Она белая, а в местах сочленений имеет цвет старой слоновой кости. Это слабые точки, и женщина внимательно за ними наблюдает.

– Венлегго, – тихо говорит чернокожая великанша. Это первое ее слово, и, кажется, только воин из пустыни, стоящий рядом с хозяином с мечами в руках, удивлен. – Это плохо, что вы вмешиваетесь.

Белый доспех молчит, что и понятно, поскольку женщина, с которой он пришел, отступила на несколько шагов и никто не может быть его голосом. Оружие, которое он удерживает двумя руками, нацелено в грудь темнокожей. Он проиграл. Он должен понимать, что проиграл, потому что здесь, в комнате под храмом Владыки Огня, лишь неожиданная атака могла дать ему шанс убить мальчишку. Его спутница стоит рядом и смотрит на темнокожую великаншу гордо и без страха.

– Не притворяйся, что ты удивлена, Деменайя. Ты знала, кто мы такие. Нам отказали в правах, оттого мы берем что наше.

Хозяин поднимается с трона и, обойдя свою защитницу, встает напротив этой пары:

– Берете? Я так не думаю. У вас был шанс, но вы проиграли. Честно. А в ответ попытались устроить убийство исподтишка.

Узкий клинок подрагивает, но не приближается к Самию ни на волос.

Всякий хочет жить.

– Ты уйдешь. В память о прошлых союзах и из-за отчаяния от кааф. Но теперь нас не связывают никакие клятвы или обещания. Если хотите войну – то вы ее получите. А как она выглядит – смотри.

Она моргнула, и ощущение пустоты и нереальности исчезло. Она вновь твердо стояла на земле, а перед ней клубилась и волновалась площадь. От улочек, обозначенных линиями щитоносцев, не осталось и следа, толпа захлестнула те места, где ранее стояли солдаты, окружала их и перла вперед.

Было так тесно, что у Буйволов не имелось и шанса опустить копья, они могли лишь стоять и пытаться удерживать строй. В нескольких местах над толпой подняли то, что осталось от несчастливых воинов, окровавленные останки, передаваемые из рук в руки, их дергали и подбрасывали, словно тряпичных кукол. Звуки битвы за Деану сделались громче, но она не отвернулась: результат этой схватки не имел значения – теперь важна была лишь жалостливо немногочисленная группка, собравшаяся вокруг лежащего на лестнице мужчины.