«Кто такие? — спросил я. — Чего хотели? Что говорили?»

Сворачивать в противоположную от пекарни сторону я не спешил.

Да и не собирался этого делать.

Ответы на свои вопросы получил раньше, чем отозвался призрак.

Три хмурых здоровяка вышли мне навстречу из-за кустов, перегородили дорогу. Кто они и почему преградили мне путь, я понял почти сразу: узнал знакомого бородача — того, что приходил в мой магазин вместе с Мамашей Норой. У пояса мужчины, как и вчера, болтался здоровенный тесак — похожие железки я увидел и у приятелей бородача. Каждый из застывшей на дороге троицы возвышался надо мной едва ли не на целую голову. Я невольно приподнял брови. Непривычное ощущение: ведь я привык, что сам посматривал на других свысока.

— Здрасте, — проговорил я.

Сделал по инерции три шага и остановился. Едва не уткнулся в гордо выставленные пивные животы мужчин. Перезвон монет в моём кошеле затих. Не в первый раз в этой новой жизни я заметил, что перестал пугаться. Да и чего бояться после нескольких ночных встреч с поднятыми мертвецами? По дороге из Следков я повидал всякого — многое казалось не менее грозным, чем три застывших на моём пути молчаливых пузана. Мужики пока не подозревали, что бояться сейчас должны были именно они.

«Что там у тебя, парень?» — спросил дожидавшийся меня в пекарне мастер Потус.

Мне почудилось, или я действительно различил в его голосе волнение?

«Нормально всё, старикан. Не переживай. Задержусь немного. Возвращался, вот, с охоты, встретил трёх поросят. Откормленные хряки! Кто ж на них столько еды-то перевёл? Узнали поросятки во мне волка. Засуетились. Просят пожалеть их домики. Вот только не повезло им: я сегодня не добрый».

«Что ты несёшь, парень? Какие, етить их, поросята? Белены объелся?»

Трое здоровяков продолжали молчать. Ветер шевелил их жидковатые шевелюры. Я рассмотрел застрявшие в их бородах хлебные крошки. Мужчины разглядывали меня, как ту попавшуюся на пути букашку. Без улыбок на лицах — вообще без эмоций. Так обычно смотрел на баранью тушу мясник, прикидывая, с какой стороны сделать первый надрез. Вот только я себя бараньей тушей не чувствовал. Считал себя рачительным хозяином, у которого вот-вот прокиснет молоко и накроются планы по выпечке булок.

«Нет, старик, — сказал я. — Ничего я не объелся. Просто научен уже горьким опытом. Решил не полагаться на авось. Сработаю на опережение».

Убрал за спину сетки с продуктами.

Выставил вперёд ногу — принял устойчивое положение.

Такие здоровые лоси снесут — и не заметят!

«Действуй, мэтр».

В животе трижды похолодело.

Заклинания профессора сработали мгновенно. Их воздействие проявилось на лицах встретившей меня троицы (вот, что имели в виду вчерашние посетительницы магазина, когда говорили: «побледнел, затрясся»!). Интересная получилась у здоровяков реакция на «ужас» седьмого уровня. А главное: яркая и не запоздалая. Мужчины вздрогнули, словно вдруг признали во мне посланца ада; кровь отлила от их лиц. Все трое так широко открыли глаза, что глазные яблоки едва не вывалились из глазниц.

Мужчины отшатнулись от меня, взмахнули руками в попытке защититься; столкнулись плечами — отпрянули теперь уже друг от друга. Клацнули зубы. Один из троицы шумно выдохнул.