НАЧАЛО ПРИСОЕДИНЕНИЯ КАЗАХСТАНА К РОССИИ

Переговоры о принятии казахов в российское подданство происходили в острый и напряженный период борьбы казахского народа с Джунгарией.

Часть казахских народов в результате набегов джунгарских феодалов в это время откочевала к Эмбе. Отдельные казахские старшины, очевидно, посылали своих посланцев в Астрахань с просьбой разрешить им кочевать за Эмбой. В июле 1725 г. астраханский губернатор А. Волынский, основываясь на имевшихся у него данных, сообщал в коллегию иностранных дел: «А между тем велю смотреть, не будет ли оной народ (казахский. — Ред.) добровольно протекции ея и.[мператорского] в.[еличества] желать. И бу-де к тому склонность покажут, то велю их там под рукою обнадежить. Токмо чтобы они сами просить о том знатных своих прислали».

В начале 1726 г. хан Абулхаир отправил в Петербург своего посла Койбагара Кобекова. Посол от имени старшин Младшего жуза заявил о желании казахов быть «под протекциею» России. Кобеков просил разрешения кочевать в районе Яика, права свободно ездить в Россию, а также указания .башкирским .старшинам и яицкому казачьему войску, «чтоб они жили с ними смирно и разорения и набегов не чинили». Он просил еще обмена пленными и обещал, что казахские старшины будут «служить во всякой верности и по указам ее величества». Однако это посольство результата не имело, так как коллегия иностранных дел сомневалась в полномочиях посла. Кобеков был отпущен из Петербурга и вернулся к Абулхаиру.

В июле 1730 г. Абулхаир вновь обратился в Петербург с просьбой принять его и подвластных ему казахов в подданство России. Он писал: «Ныне желаю быть со всем моим владением вашего императорского величества в подданстве... Я, Абулхаир хан, с подданными своими старой и малой статьи, с сорока тысяч человек казахами желаю под протекцию вашего императорского величества».

Присланные для переговоров казахские послы в своей «сказке» от 21 октября 1730 г. выразили также уверенность в том, что казахи, приняв подданство, получат защиту от нападений джунгарских феодалов.

Коллегия иностранных дел и связи с приездом посольства составила докладную записку, в которой, охарактеризовав политическую обстановку в казахских степях, высказала свое положительное мнение о «кондициях», предложенных казахскими послами Сеиткулом Кундагуловым и Кутлумбетом Коштаевым для оформления подданства. Эти «кондиции» были приняты и вошли в жалованную грамоту императрицы Анны Ивановны.

Вопрос о принятии российского подданства был поставлен Абулхаиром и его окружением без давления со стороны царского правительства. И. К. Кириллов, начальник Оренбургской экспедиции, хорошо осведомленный о политической обстановке в казахских степях, впоследствии отмечал, что «киргиз-кайсацкий народ... безо всякого движения наших войск, но из своей воли в наше вечное подданство пришел».

Абулхаир, вопреки сопротивлению части казахских феодалов, ориентировавшихся на Джунгарию, добивался принятия российского подданства. При всех своих колебаниях в последующие годы Абулхаир все же в конечном счете держался ориентации на Россию.

При этом, конечно, нужно иметь в виду, что Абулхаир и его феодальное окружение, добиваясь присоединения к России, стремилось с помощью царизма укрепить свои позиции, сломить сопротивление соперников в борьбе за ханский престол, сохранить свою власть, укрепить феодальные права и привилегии, усилить эксплуатацию феодально зависимого крестьянства. Хорошо подметил это А. Тевкелев, возглавивший русское посольство к Абулхаиру для приведения его к присяге. В своих заметках он писал, что Абулхаир «просил протекции ея императорского величества, через которую намерен был в той киргиз-кайсацкой орде себя одного ханом учинить и по себе наследников из роду своего на оном ханстве утвердить».