Час спустя автобус встал перед большим фонтаном на центральной площади Оахаки, напротив отеля. Радуясь дневному теплу, студенты высыпали наружу и смешались с толпой у кованых ворот. После долгой поездки все устали и хотели в душ.

Самые стойкие собрались вокруг профессора Овертон, которая объясняла им смысл изображений на руинах храма – что это за свирепые мужчины, почему размахивают мечами и кому и зачем рубят головы. Слова профессора доходили до Клары как сквозь пелену – ее опять сильно тошнило, но главное, ей стало страшно, потому что она потеряла Трейси.

Клара бросилась через улицу так внезапно, что едва не оказалась под колесами автомобиля. Водитель все же успел затормозить и, потрясая кулаком в открытое окно, грозно орал что-то по-испански. Клара, не обращая на него внимания, перебежала улицу обратно, не зная, где искать подругу. Она подошла к профессору и перебила ее вопросом, не видела ли та ее соседку по комнате. Кларе пришло в голову, что Трейси, наверное, опоздала на автобус и он ушел, оставив ее на этой ужасной горе. Доктор Овертон отправила студентов в отель, а сама пошла с Кларой искать пропавшую студентку. Они вместе вошли в вестибюль отеля, чтобы связаться с оператором автобуса.

Клара увидела, как две ее одногруппницы повернули к уличному рынку, и хотела пойти за ними, но ее остановил новый приступ тошноты. На обратном пути ей опять было так плохо, что она даже не думала о Трейси и вообще ни о ком не думала, ее еще дважды рвало. Как она жалела, что не осталась на каникулы дома!

* * *

Бармен только поставил перед ним второй бокал, когда в вестибюле раздался какой-то шум, и Фергюсон обернулся. Его жестами звала к себе профессор Овертон. Рядом с ней стоял офицер мексиканской полиции в форме. У Фергюсона стало холодно в животе. Он вышел к ним в вестибюль и услышал, что пропала Трейси Уилсон, магистр второго курса с юридического. Ее соседка по номеру, Клара Хьюстон, заявила, что не видела ее в автобусе по дороге с экскурсии. И никто другой ее тоже не видел.

Фергюсону стало совсем худо. Овертон призналась, что не пересчитала студентов, когда они садились в автобус. Полицейский посмотрел на Фергюсона.

Тот пожал плечами:

– Я тоже не считал.

На месте оба сопровождающих решили, что раз автобус отправился на целых двадцать минут позже объявленного времени, то все должны были на него успеть. Они объяснили полицейскому, что Клара Хьюстон, соседка пропавшей, ничего не сказала, когда они уезжали из Монте-Альбана, потому что плохо себя чувствовала.

Полицейский дал им бланк заявления, велел заполнить его и принести в отделение. А пока двое полицейских поедут к руинам, уже закрытым для посетителей, и найдут отставшую от группы девушку. Овертон обещала зайти к Кларе и сказать ей, чтобы та не волновалась, полиция уже выехала за Трейси.

Фергюсон вернулся в бар, взволнованный этой суматохой и тем, что двое мексиканских копов поедут к руинам. Его часы показывали 17:30. Он подумал о прелестной Кларе и ее очаровательной попке, которой он любовался, пока девочка копалась у себя в рюкзаке в поисках платка, когда они ждали автобус на Оахаку. Она еще поймала его взгляд и кокетливо улыбнулась, маленькая шалунья – видно, подготовительный флирт в его кабинете после занятий в прошлом семестре принес свои плоды. Сейчас она, наверное, уже приняла душ, смыла пыль и пот, уняла тошноту и сушит полотенцем влажные волосы. Тяжелый ей выдался денек – сначала проблемы с желудком, теперь беспокойство за Трейси. Но полиция вернется через два часа, не меньше, а значит, у него есть время, чтобы утешить Клару, а заодно и сойтись с ней поближе.

* * *

На пустой парковке центра для посетителей руин Монте-Альбана, на целую тысячу футов выше Оахаки, стоял лимонный «Фольксваген Жук». Приехавшие на нем пожилые супруги целый час бродили по развалинам, рассматривали резьбу на надгробиях и саркофаги давно умерших царей, и вдруг все бросили и пустились трусцой через обширную травяную лужайку к выходу.