Парень привычно достал картонную папку, развязал тесемки и веером вытряхнул с десяток писем на бланках Министерства обороны, военкоматов и войсковых частей.

– А вот что они пишут. – Посетитель подтолкнул к Каймакову документы.

– Ничего не было, пенсия мне не положена, на компенсацию права не имею.

Каймаков, еще мало что понимая, машинально просмотрел письма. Все они были адресованы гражданину Боруле А. А, и с небольшими вариациями сообщали одно и то же:

«... поскольку в/ч 9210, в которой вы служили, не участвовала в боевых действиях и приравненных к ним операциях, оснований для выплаты вам компенсации и пенсии в соответствии с приказом 1/230 не имеется».

– И что это значит? – спросил Каймаков.

– Не хотят платить, суки! Вот что это значит! – Куриная лапа сгребла документы в кучу. – 9210 – это не настоящий номер, прикрытие. На него нам письма писали, а потом их вертолетом доставляли. Мы от этой части в трехстах километрах дислоцировались. Да и то вначале, пока подготовку проходили. А потом все время в полевых командировках. Приравнивались к боевым действиям – и пайки по боевой норме, и денежное довольствие... А по всем документам я в 9210 служил и на плацу маршировал!

– А из чего видно, что на плацу? – машинально спросил Каймаков.

Парень злорадно оскалился.

– Видно! Хоть нам все запрещали: о службе писать, радио слушать, не говоря про телевизор... За фотографирование – трибунал обещали. Но у меня аппаратик был маленький, «Вега», я им нащелкал.

Из папки были извлечены крупнозернистые фотоснимки.

Боруля в обнимку с солдатом в выжженной пустыне, сзади огромное металлическое корыто с пенистой жидкостью. От корыта отходит трубопровод.

– Здесь мы это сраное мыло разводили, – пояснил Боруля. – А по трубе его закачивали в скважину.

Другие фотографии разнообразием не отличались. На всех запечатлен Боруля. Один, или с друзьями, или друзья без него. Фоном служили буровая вышка, мощные насосы, массивные задвижки.

– Вот такой мне руку отхватило. Эмульсия назад пошла – пласты там внизу сами сдвинулись, что ли... Если не закрыть – все бы снесло к чертовой матери! Вот и крутили вчетвером...

– А для чего это делалось? Зачем мыло куда-то закачивать?

В комнате прослушивания майор Межуев сжал вспотевшую ладонь.

– Для чего? – Боруля глянул неожиданно острым взглядом, задумчиво облизнул пересохшие губы. – Подписки четыре давали... да хрен с ним, теперь все можно, только мне пенсию нельзя...

Про «сейсмическую бомбу» не слыхали? То-то же! Бурится скважина в специальной точке, закачивается мыльная эмульсия, потом подземный взрыв: либо ядерный, либо обычный, тротиловый, смотря какая мощность нужна. Пласты соскальзывают, и в расчетной зоне происходит землетрясение. Раз – и города нет, или плотина рухнула, или подземный центр управления стратегическими ракетами завалило! Самое главное – никто не догадается, что произошло: стихия – она стихия и есть...

Майор Межуев показал старшему оператору большой палец. Ответственная операция выходила из пробуксовки. Только что бывший рядовой спецсоединения «Геофизическая война» изложил Каймакову механизм действия тектонического оружия, что и являлось целью первого этапа операции. Парадокс состоял в том, что Боруля появился у фигуранта оперативного дела под кодом «Расшифровка» совершенно случайно.

Сделать это должен был сотрудник одиннадцатого отдела капитан Резцов, для него разработали соответствующую легенду и подготовили подтверждающие материалы: ксерокопии приказов, фотографии, графики и диаграммы.