XIV

Прошло чуть больше недели с нашего похода на «Жизель». Я каждый день видел Леона в лицее, но дальше привычных разговоров об уроках и обменов шутками не заходило. Не мог же я в лоб сказать: «Знаешь, Леон, мы со Скэриэлом, конечно, не любители покопаться в чужом грязном белье, но ты, случайно, не скрываешь что-то трагичное? Если да, то ты это, звякни нам – поможем».

Я мысленно давал себе затрещину каждый раз, когда болтал с Кагером и в голове всплывали подобные сцены. Кроме того, что Скэриэл открыл мне глаза на происходящее, больше ничего не поменялось за это время. Клив всё так же донимал Леона, а тот продолжал игнорировать приставания. Три дня назад Кагер пришёл в школу с забинтованной рукой, но отшутился, что грации у него не больше, чем у слона в посудной лавке, вот и ударился на репетиции. Я неохотно проглотил эту нелепую ложь. Теперь я начал замечать, что Леон слишком часто получал синяки, приходил невыспавшимся, измученным и ослабленным.

В дверь постучались, и раздался тихий голос Лоры.

– Господин Готье, мистер Кагер прибыл.

– Спасибо, сейчас спущусь.

Я ещё раз оглядел комнату, удостоверился, что нигде нет вещей, способных смутить меня, например, разбросанных несвежих носков под кроватью или нижнего белья, торчащего из приоткрытого шкафа. Сегодня был день икс, ради которого человечество существовало около трёх миллионов лет. День, когда Оливия Брум сделает маленький шажок в мою комнату, но большой шаг в моё сердце. В общем, сегодня Оливия, Оливер и Леон приедут ко мне обсуждать проект по Французской революции.

Сказать, что я волновался, – значит не сказать ничего. Я боялся, что мои ватные ноги предадут меня, я могу запнуться о ковёр и буквально пасть к ногам Оливии. Боялся, что не смогу нормально соображать при ней и буду выглядеть как последний олух, который двух слов связать не может.

В гостиной Леон неловко переминался с ноги на ногу у камина, не зная, куда деть руки – то ли запихнуть их в карманы лёгкого пиджака, то ли взять оставленную на столике книгу, чтобы хоть чем-то скрасить ожидание.

– Привет, – негромко проговорил я. – Не хочешь сока или чая?

– Привет, – с улыбкой ответил Леон. – Нет, спасибо.

– Сейчас приедут близнецы. – И я присоединился к нему в неловкой позе, мало чем отличающейся от его собственной. Стояли мы как два истукана, ещё не хватало начать обсуждать погоду или последний футбольный матч в этом сезоне. Нам было привычнее общаться в стенах лицея.

– У тебя появилась канарейка? – Леон успешно нашёл тему для разговора, и я выдохнул.

Он указал на массивную клетку, стоящую у дальней стены. Обычно птица жила в моей комнате, но сегодня было решено, что канарейка временно переедет в гостиную, чтобы не отвлекать нас от проекта.

– Ага, отец подарил. Его зовут Килли.

– Красивая, – ответил Леон, подойдя ближе и рассматривая птицу.

Раздался звонок, от которого мы вздрогнули, словно никого не ждали. Лора торопливо прошла мимо нас, направляясь в холл. Я набрал в лёгкие побольше воздуха, как перед прыжком в воду.

– Не нервничай, – тихо поддержал Леон.

Через долгие минуты, показавшиеся мне вечностью, в гостиной появились близнецы Брум. Оливер шёл первым, радостно улыбаясь нам. На нём тоже был пиджак, но нараспашку, в отличие от Леона. Волосы выбились из укладки. Оливер выглядел так, словно его только что известили о том, что он должен быть у меня дома.