Ринальдо улыбнулся. Он ждал этих слов с начала спора.

— Но я все равно буду делать! Я делатель! А ты — говорун!

— Отдай приказ, делатель.

— Ах, приказ! Ринальдо, мне и без Того надоело слышать: ты не в рубке, ты не в рубке… А я люблю быть в рубке!

— Председателем Комиссии по колонизации тебя назначил Совет, — будто извиняясь, напомнил Ринальдо.

— Знаю…

— Там считали, что во главе нужен крупный специалист по космонавтике, практик…

— Знаю!

— Будь моя воля…

— Да знаю я! Ты согласен?

— С чем?

— С моим планом! — Он осекся, увидев, что Ринальдо улыбнулся снова. — Так. Улыбаешься. Знаешь, что это значит? — спросил он с угрозой.

— Что?

— Что по существу сказать тебе нечего.

— Чанаргван, — позвал Ринальдо безнадежно. — Меня победить — это не самое главное сегодня. Остынь. Надо подумать.

— Надо решать, — ответил Чанаргван и, резко повернувшись, пошел из кабинета. У двери обернулся. — Надо спасать людей. Я в рубке, понял? Ответственность на мне. А ты, — он презрительно скривил сочные коричневые губы, — ты философствуй всласть.

Ушел.

Навалилась тишина и загустела среди портьер.

— Еще попить? — нерешительно спросил Дахр.

— Пожалуй.

Удивительно нелепыми и немощными казались их голоса.

Дахр принес сок. Сел напротив Ринальдо и приник к бокалу; кадык его, острый и раздвоенный, запрыгал вверх-вниз, готовясь, казалось, пропороть тонкую смуглую кожу. Потом встал и зачем-то надел куртку отца, затянулся на все ее бесчисленные застежки и сразу стал похож на некоего межзвездного корсара из подростковой телепередачи.

— Хорош, — одобрительно сказал Ринальдо.

— Я полечу с ними, — сказал Дахр. — Меня уважают. Мне верят молодые. Я сам объясню им на Терре, я умею, ты знаешь.

Ринальдо знал.

— Ты сошел с ума, — сказал он. — Ты…

— Я полечу именно сейчас, — настойчиво сказал Дахр. — Именно завтра.

— Дурачок! — крикнул Ринальдо, старчески надрывая голос. — Неужели ты думаешь, что никто, кроме тебя, не сумеет! Именно вот ты, кто мне так нужен… — Дахр глядел непреклонно. — Дурачок… — медленно прошептал Ринальдо.

— Им там будет очень трудно. А ведь это мы их послали. Ты, отец, и… получается, что и я, раз я слышал и ничего другого не смог сказать. Но вы не можете быть с ними. А я могу.

— Ох, подожди, Дахр, — умоляюще сказал Ринальдо. — Подождите вы все. Ведь случилось событие из ряда вон. А вы оба рветесь героически его забыть и как ни в чем не бывало начать с нуля. Но ведь произошло же! Надо подумать.

— Ринальдо. Ты же знаешь, сутки промедления — сто тысяч жизней. Да, нам будет очень трудно на Терре без техники, но мы справимся. Справимся, Ринальдо, не бойся.

— О Господи… Ты хоть слышишь меня, Дахр?

— Я слышу, а ты? Ведь другого выхода нет. Ты согласен?

— Нет! — бессильно закричал Ринальдо. — Не согласен!! Что? Теперь не полетишь?

С едва слышным шелестом раздвинулась дверь, и голос секретаря сказал:

— Радиограмма на ваше имя, товарищ заместитель председателя Комиссии.