|
Кристине пришлось учиться всему - носить меха и играть в бридж, учиться искусству размещать за столом приглашенных, собирать гостей и разбивать их на группы в гостиной. Теперь Шабо не выходил в свет. Но жена продолжала выезжать, без особого желания, может быть, лишь затем, чтобы как-то заполнить пустоту единственным доступным ей способом. Порою, видя ее элегантность в одежде, ее заботу о лице и фигуре, ее страх перед старостью, он задавался вопросом, есть ли у нее любовники. Он счел бы это совершенно естественным" Он чуть ли не хотел этого, может быть, желая успокоить свою совесть; но все же, стоило ему представить себе иные картины, как у него холодело сердце. Потеряла ли она связь с детьми? Если и потеряла, то в меньшей степени, чем он; правда, детям не больно-то приятно жить с родителями, а все же ему случается видеть, как они обмениваются с матерью понимающими взглядами, точно заговорщики. - А знаешь, па... Это был голос Давида, и подобное вступление не сулило ничего хорошего. - Последнее время я много размышлял... Обе дочери, он мог бы поклясться, были в курсе дела и сидели с самым невинным видом. А что жена? Тоже в заговоре? - У меня нет ни малейшего желания становиться врачом, адвокатом или инженером... С наигранной бодростью Давид иронически добавил: - Ты ведь понимаешь, что в твое время у всех честолюбивых родителей большей частью у коммерсантов, служащих, чиновников - была одна мечта: сделать своего сына врачом, судьей или адвокатом. Тебе ясно, к чему я клоню? - Твой дед как раз был служащим, - медленно ответил Шабо, разглядывая сына с таким видом, словно собирался поставить ему диагноз. - Знаю. А ты - врач. Вот и прекрасно. Значит, один врач в семье уже есть. - Но я никогда не настаивал... - Верно! Ну а если я не собираюсь быть ни врачом, ни адвокатом, ни инженером и ничем другим в том же роде, то, следовательно, нет никакой необходимости, чтобы я надрывался зря из-за выпускных экзаменов. Кому сейчас нужны экзамены на бакалавра, даже правительство уже который год собирается их отменить. Я и так отстал на год из-за того, что в тринадцать лет долго болел... Жанина меняла приборы, и звон посуды смешивался с голосами. Давид, высказав самое трудное, сидел с красным лицом, ожидая, как отец воспримет его слова, прежде чем продолжать свою речь. В какой-то миг показалось, что Шабо "отсутствует" и разговор на том и закончится. Но он все же спросил тем же тоном, каким обращался к ученикам: - Что ты думаешь делать? - Я хочу стать репортером. Должно быть, Давид ожидал бури и растерялся, не встретив сопротивления; самообладание далось ему с трудом. - В эту профессию лучше вступать смолоду... Конечно, далеко не сразу меня начнут посылать в Южную Америку или в Китай, не сразу доверят интервью с главами правительств... На первых порах я попробую себя в спортивной хронике... Там нужны молодые, а я довольно хорошо разбираюсь в спорте... - Кто это вбил тебе в голову? - Никто. Я уже давно думаю об этом. - Ты уже обращался в редакции газет? - Нет, я хотел предварительно поговорить с тобой, но меня обещает поддержать Карон. - Жан-Поль сказал только.. |
