После раздумий решил отправить Алексееву накладную на продукты, чтобы он расписался в их получении. Старший лейтенант Волошин для этой миссии не подходил, был он бестактен, груб и заносчив. Решил послать отличного строевика, старшину Паникаровского. Через 15 минут старшина вернулся взмыленный, полковник пригрозил пристрелить его за бестактность. Оказалось, что батальон связи еще и виноват перед вором.

Пришлось мне самому позвонить Алексееву, и он вызвал меня к себе. Разговаривал со мной начштаба как удав с кроликом. Он сразу заявил, что идет война, имеются потери, и я должен списать продукты на них. На мой вопрос, а чем же я буду кормить людей в течение месяца, полковник-хапуга ничего не ответил.

Когда я вышел от полковника, уже смеркалось. Я был сильно расстроен и, проходя мимо землянки прокурора майора Жукова А.И., решил заглянуть к нему. Мы с ним часто беседовали, захотелось и в этот раз поделиться. Приоткрыл дверь, но у майора кто-то был, так что я решил не мешать им и хотел уйти. Однако Жуков выскочил из землянки и зазвал меня к себе, мол, тут все свои. Я начал рассказывать про свои беды и горести, как вдруг гость Жукова приказал ему зажечь свет. Оказалось, что это прокурор армии. Он расспросил меня про этот возмутительный случай и ушел к себе. Ну, думаю, и начальство у нас. Сначала обкрадут, а потом еще и под суд военного трибунала подведут. Выходит, верить им нужно с оглядкой.

Утром следующего дня раздался звонок из штаба армии. Вызывали командира дивизии. Я взял запасную трубку и услышал голос командующего 8-й армией Ленинградского фронта. Ругал он комдива Перевозникова на чем свет стоит, обвинял в воровстве. Мол, в батальоне связи все украл, у меня даже рубаха прилипла к телу. Побушевав, командующий успокоился, объяснил, в чем дело, и приказал Перевозникову вместе с Алексеевым прибыть в штаб армии.

После этого комдив вызвал меня к себе и спокойно, дипломатично завел разговор о батальоне связи. Когда речь зашла о вопросах питания, я сказал, что слышал весь его разговор с командующим. Перевозников был крайне удивлен, как это командующий узнал о ЧП раньше него. Мне пришлось рассказать о разговоре с Жуковым. Вызвали Жукова. На вопрос, почему он не доложил о ЧП ему, Перевозникову, Жуков ответил, что его день для докладов среда, а в тот день было воскресенье. Комдив развел руками и отпустил нас.

Через некоторое время оба полковника уехали. К вечеру я получил остатки консервов и сахара. Алексеев успел израсходовать 1 килограмм сахара и 5 банок консервов. Я записал ему в книжку о денежном довольствии 10 000 рублей, а потом выгнал его ППЖ и санитара. Таким образом, четвертый по счету начальник штаба 2-й стрелковой дивизии полковник Алексеев находился в должности всего 2 месяца и 20 дней.

Вновь назначенный начальник штаба полковник Туртян И. М. рассказал, что стал невольным свидетелем мордобоя, который Алексеев учинил над своим ординарцем. Этот факт, возможно, во всей Советской Армии был единственным.

К Нарве

Впрочем, мы немного отвлеклись, вернемся к событиям середины февраля 1944 г. 11 февраля дивизии наконец, удалось оседлать дорогу, и мы продвинулись вперед. 12 февраля нашими войсками был с боем взят г. Луга.

В том бою ранило начальника связи 13-го стрелкового полка Стяжкина М.Н. Распрощавшись со Стяжкиным, я побежал догонять своих. Ночь, темень, метет снег, переходя по льду реку, я провалился в прорубь. Из нее меня вытащили какие-то солдаты. По счастью, неподалеку находилась подвода батальона связи, а в ней оказалась пара чистого сухого белья и сапоги. Тут же, на берегу, я был переодет в сухое белье. Гимнастерку, брюки и шинель отжали, но через несколько минут шинель стала топорщиться, как еловая кора. Кое-как добежали до ближайшего домика, где жили старик со старухой.