Была ли вызвана эта скромность запретом папы, или присутствием Арлетты (на которую знатные нормандцы всегда смотрели с пренебрежением), а может, это было пожелание самого Гийома?..

Несмотря на несогласие папы римского, капеллан герцога дал благословение на брак. Во время мессы Гийом был погружен в мысли, тогда как набожная Матильда время от времени нежно посматривала на него. Поклонившись графу и графине Фландрским, потом Арлетте и Эллуину де Контевиль, новобрачные подошли к Анне. Герцог преклонил колено, сказал:

— Ваше величество, сегодня, перед Богом и людьми, взял я в жены любимую мной присутствующую здесь Матильду. Я поклялся ей в защите, верности и любви. Перед ней и перед всеми заявляю, что хочу служить вам и любить вас самой чистой рыцарской любовью с вашего согласия и согласия моей супруги.

Наступило глубокое молчание.

Нередко знатный человек становился преданным рыцарем замужней женщины, но удивительным было то. что герцог высказал подобное пожелание в день своего бракосочетания.

Бледная, с горящим взором, новая герцогиня Нормандская встала на колени, взяла руку королевы, положила ее на руку Гийома.

— Ваше величество, я не только даю согласие своему супругу, но также заявляю, что хочу служить вам и буду любить вас.

Анна взволновалась. Все знали ее привязанность к Матильде и любовь Матильды к ней. Но никто не подозревал, о подлинных чувствах герцога.

— Я с радостью даю согласие, — сказала королева, поднимая молодых и прижимая их руки к сердцу.

Затем в большой зале замка Ё был устроен роскошный пир. Сидя между златоволосой Анной и брюнеткой Матильдой, Гийом прямо-таки сиял от гордости и счастья. Его мать Арлетта с трудом сдерживала волнение. Того самого сына, которого она много раз боялась потерять, которого множество раз могли убить кинжалом или ядом, она наконец-то видела счастливым, улыбающимся, чтимым, как это и положено потомку герцога Роберта, любившего и уважавшего ее. несмотря на ее скромное происхождение.

С лица Гийома исчезли злые морщины, суровый и недоверчивый взгляд. Призванный властвовать над Англией, единственный господин Нормандии, окруженный тремя любимыми женщинами — матерью, супругой, французской королевой, — Гийом, не забывавший обычно ни услуги, ни оскорбления, не помнил больше о страхах, обидах, предательстве; он забыл даже и сами имена своих врагов. Герцог сейчас всецело отдался блаженному чувству и спокойно наслаждался блюдами, следовавшими одно за другим. Пил герцог умеренно, подливая вино то Анне, то Матильде. Он приказывал подавать матери, подкладывал ей самые лучшие куски, аплодировал выступавшим акробатам, радовался ловкости жонглеров, игре музыкантов, от души смеялся, глядя на кульбиты дрессированных собак.

После пира по просьбе герцога в часовне был отслужен благодарственный молебен. Все видели, как горячо молился Гийом.

После церковной службы уставшая королева удалилась в отведенные ей комнаты. Ее сопровождали герцогиня, графиня и мать герцога. Придя в свои покои, Анна выразила желание остаться на некоторое время с Матильдой наедине. Обе подруги, едва дверь захлопнулась, бросились друг другу в объятия.

— Анна, как благодарить тебя за то, что ты приехала?

— Помни о моей любви, это и будет твоя благодарность.

— Я буду это помнить до тех пор, пока ты будешь помнить о нашей — моей и моего супруга — любви к тебе.

— Клянусь никогда этого не забыть!

— Пусть небо услышит тебя, моя королева!

Глядя друг другу в глаза, обе молодые женщины перекрестились.

— Обещай часто навещать меня. А то мне скучно в Сан-ли и Париже.

— Прости, но… разве король не добр к тебе?

Анна с растерянным видом пожала плечами.