|
Когда до конца выступления эстрадной звезды оставалось всего несколько минут, неизвестный киллер выстрелом из‑за кулис убил министра финансов Александра Челканова. Охрана открыла беспорядочную стрельбу, концерт, конечно, был немедленно прекращен. Киллер, бросив винтовку с оптическим прицелом на месте преступления, выбежал из Зеленого театра через служебный вход, убив вахтера, и сел в поджидавшую его «восьмерку». Но далеко убийце уехать не удалось. Его и водителя тоже убрали выстрелами из пистолета.
Следователи прокуратуры пока отказываются оглашать какие‑либо версии случившегося. Одно очевидно: убийство было спланировано тщательнейшим образом. Исполнители чудовищного убийства мертвы – все ниточки, ведущие к организаторам преступления, оборваны. Сработал принцип «домино». Юрий Щекочихин заявил вчера на радио «Эхо Москвы», что все это очень уж смахивает на почерк спецслужб, которые никогда не оставляют никаких шансов для следствия. ФСБ тут же открестилось от преступления, заявив через пресс‑службу, что не несет ответственности за действия бывших сотрудников бывшего КГБ. По словам охранников министра, в зале у киллера был сообщник, который сидел через ряд от жертвы. В случае возникновения непредвиденных обстоятельств он должен был произвести контрольный выстрел. Когда в Зеленом театре началась паника, охранники заметили прорывающегося к выходу дублера и попытались его задержать, но преступник легко ушел из‑под обстрела. По словам очевидцев, именно дублер был «чистильщиком» и именно он расстрелял своих подельников в машине, после чего благополучно скрылся с места преступления. В итоге – четыре трупа. План «Перехват», введенный сразу же после совершения преступления, результатов не дал. Расследование этого дела находится под личным контролем министра внутренних дел. Составлен фоторобот «чистильщика», милиция несет службу по усиленному варианту. На вопрос, кому было на руку убийство Челканова, до сих пор никто пока вразумительного ответа не дал. «Краснодарский курьер», 16.08.2001
24
Все три дома на Веселом Хуторе были брошены. Выбитые стекла, двери нараспашку, внутри поломанная мебель, следы от пуль. Один изломов выгорел изнутри, так что от мебели остались только головешки. – Похоже, наша любимая банда побывала, – предположил Гера, поскрипывая битым стеклом. – Может, и побывала, но намного раньше, – сказал Боцман. – Все вон пылью, паутиной покрыто, наверное, эти дома месяца два брошенные стоят. – М‑да, не меньше, – подтвердил Муха, растирая в пальцах золу. Они тщательно обследовали выгоревший дом, заглянули и в подвал – слава богу, никаких трупов. Перешли в следующий. – Вот, блин, что за люди? Чужая жизнь им покоя не дает! – Боцман сплюнул с досады. – Чего ты удивляешься? Страсть к завоеванию чужого добра, чужой территории – это у человека из глубин подсознания. Это животный ум, доставшийся нам от предков. Животные дерутся за самок, отвоевывают территории, и мы – тоже. Они мигрируют в теплые страны, и мы... – Тихо! – неожиданно прикрикнул на Муху Боцман. Муха замолк, и все трое замерли, прислушиваясь. Жалобно поскрипывала на ветру сломанная оконная рама, шумела листва. Боцман показал пальцем в пол – там. Муха недоверчиво покачал головой, но тем не менее осторожно двинулся к маленькой, разбитой в щепы дверце в углу. Боцман включил фонарь, наставил на дверь автомат. Гера последовал его примеру. Муха рывком распахнул дверцу. Боцман осторожно заглянул внутрь. Подвал как подвал. Какие‑то банки, полки, мешки со сгнившей картошкой. Он стал осторожно спускаться по лестнице вниз. – Вонь страшная, – прошептал Гера. |
