– Я же дал тебе народ – столько, сколько хочешь! Что, нельзя было поставить людей за сценой?

– Я был уверен, что там охрана. За что‑то же получают они свои деньги! Все мое внимание на деревьях да домах было сосредоточено. Сцена, я считал, – дело десятое. А оказалось – первое. Ну, виноват, рубите башку, не успел все «дыры» заткнуть!

– Ладно, рубить не буду. Да и вообще, поздно теперь кулаками махать. Все, что мог сделать в той ситуации, ты сделал. И в том, что не мог сразу за всем уследить, тоже прав. Однако операция провалена целиком и полностью, – Голубков помолчал немного. – Если меня с работы выгонят, возьмете к себе?

– Не, не возьмем. – Я мотнул головой. – Мы к друг другу притирались долго, воевали вместе. Вы уж давайте лучше на своем месте оставайтесь. А то, я чувствую, после прихода Зеленцова у нас в УПСМ с мозгами напряженно будет... А потом, возьми вас, вы, поди, сразу командовать начнете.

– Не начну, – вздохнул Голубков.

– Скажите, Константин Дмитриевич, в машине этой... Вэн был?

– Нет, не Вэн. Но человек из его банды – Корольков. Бывший снайпер. Мастер спорта, между прочим. Второй, водила, тоже его фрукт, «страховщик». Так что шансов не было ни у кого из нас...

– Ну вот видите...

– Я знаю все, знаю, что эти слова утешения гроша ломаного не стоят. В спецслужбах жалости не бывает, в спецслужбах все подчинено интересам государственной машины или чьим‑то еще интересам – неважно. Главное, что вся эта система представляет из себя единый механизм, если какая‑то шестеренка ломается, ее тут же заменяют новой. А главное, что «выскочить» из этого механизма никак нельзя. Вот и приходится работать, пока не сломаешься... Но если в со мной были мои ребята – тогда прокола бы этого точно не случилось! Но телефоны их молчат, мои «солдаты удачи» вне зоны досягаемости. Обидел я Боцмана и Муху своим отказом. До конца жизни себе этого не прощу!

– Ну так что дальше, Константин Дмитриевич? Что теперь делать‑то?

– Теперь уже ничего не сделаешь. Те, кто спланировал убрать министра, сейчас нашепчут, что надо, президенту, гайки закрутят, поставят под шумок своего человека и начнут по новой ворованные деньги отмывать, только теперь в еще более крупных размерах. Таких, что нам и не снилось. Так что, Сергей, сушим весла, курим махру, – пошутил Голубков.

– Ну нет, я этого Вэна в покое не оставлю! Это теперь дело чести, так сказать.

– Смотри, зубы не пообломай, в одиночку‑то. Да и ушел он наверняка за границу...

– Ничего, и за границей достану, – пообещал я. Голубков взглянул на часы.

– Ладно, пошли, а то через пятнадцать минут регистрация закончится.

– Достану! – повторил я упрямо.

Около кафе навстречу нам попался Ивлев. Он, как всегда, расплылся в улыбке.

– Сережа, сосед! А вы что здесь делаете?

– Да так, лечу, – ответил я уклончиво.

– То есть как, лечу? – удивился сосед. – Вы же всего четыре дня, как заехали, и уже «лечу»? Что, не понравилось?

– Понравилось. Дела неотложные в Москве.

– Понимаю... А я вот жену встречаю. Прилетает, все, кончилась моя свободная холостяцкая жизнь, – доверительно сообщил мне Михаил Станиславович. – Вы, кстати, номер свой сдали?

– Сдал, конечно.

– Жаль. А то можно было бы... – Ивлев подмигнул мне и коротко хохотнул. – Эх, бука вы, бука! Все‑таки вам нужно больше двигаться и налечь на овощи с зеленью. Клетчатка хорошо укрепляет стенки сосудов и необходима для работы сердца.