– Давай!

Щелкнул электронный замок.

– До свидания, – попрощался Саша и вышагнул за дверь.

Калитка открылась перед ним сама – охранник наблюдал за всеми его действиями в монитор. Саша сел в машину, завел мотор. Проехав метров двести, он свернул на грунтовку и углубился в лес, который начинался сразу же за дачным поселком.

Саша остановил машину перед большой лужей. Дальше ехать не решился, боясь завязнуть. Вышел, огляделся, достал сигареты.

– Тебя как будто не учили ничему, – раздался сзади знакомый голос Вэна.

Саша резко обернулся. Вэн стоял в метре от него с прутиком в руке. И ведь как неслышно подкрался – ни шелеста, ни шороха, ни хруста.

– Привет.

– А если в это не я был, а другой опасный паренек? – насмешливо спросил Вэн.

– Да ладно, слышал я тебя, – соврал Саша. – Плохое ты место выбрал. Лужа вон какая!

– Лужа – это хорошо. Здесь твою тачку и найдут.

– Шуточки у тебя дурацкие, Вэн.

– Шуточкам меня не учили. Ну чего, где бабло‑то?

– Облом, Вэн.

– То есть как – облом? – Лицо Вэна вытянулось – Кинуть меня задумал?

– Ты в сумочку загляни, потом ори.

Вэн рывком расстегнул молнию, сунул руку в сумку.

– Это что, акции? – удивился он, вытаскивая несколько разноцветных бумажек.

– Это то, что нам даром не надо, Вэн. Акции закрытого акционерного общества. То есть владеть ими может только тот, кто является сотрудником предприятия. А мы с тобой погулять вышли.

– Ты че меня как первоклассника учишь? Будто я про твои акции не знаю!

– А раз знаешь, значит, не ори! В следующий раз выгорит. Ждать надо.

– Нет, Санек, все не просто так. Твой Антоша неладное заподозрил, не доверяет он тебе.

– Доверяет. Так карты сошлись. Деньги‑то вот они, но только чужие, просто так в банк не положишь и с собой не возьмешь.

– Нет, Санек, не просто так, – задумчиво повторил Вэн. – Старик нас проверяет... Ничего, мы его тоже за вымя пощупаем.

Саша смотрел на Вэна испуганно. Еще каких‑нибудь три недели назад он не знал ни забот, ни хлопот. И приспичило же дяде нанять в киллеры именно Вэна! Да, у него имя, у него фирма, безупречные по исполнению заказы, но он никогда не позволит себя кинуть, взорвать, убить, утопить. Скорее сам взорвет, убьет, утопит. Схватил железной хваткой, почувствовав слабину, и будет душить, пока не добьется своего! Саша помнил Вэна таким еще по Академии КГБ.

А ведь он пытался отговорить Антона Владленовича от использования в деле Вэна. Не хватило аргументов. А у дяди они были довольно вескими: во‑первых, Вэн поблизости от объекта, во‑вторых, работает профессионально, без хвостов и свидетелей, в‑третьих, не сможет шантажировать заказчиков, потому что у самого руки по локоть в крови, достаточно маленькую наводочку фээсбэшникам дать, и все – сгорел Вэн! – в‑четвертых, его можно будет незаметно и безболезненно убрать. Вот оно – незаметно, безболезненно. Как бы самого не убрали!

Саша боялся боли, боялся смерти, боялся громкого голоса. Да, он был трусом и знал это про себя. Конечно, он был профнепригоден и не мог учиться в академии, но сзади всегда маячила тень всемогущего дяди. Кажется, Антон Владленович был сказочно богат еще во времена Хрущева... Эта тень следовала за ним по пятам и беспрестанно твердила: «Ты не трус, ты сможешь! Такими делами ворочать будем!» Какими делами? Людей убивать, деньги воровать? Он струсил тогда перед дядей, трусил и сейчас, до смерти испугавшись того, что взорванный им Вэн жив и невредим.