— При всем почтении к твоим мыслям, Хатиб, я должен туда ехать. Но ты останешься здесь, ибо будущее неясно, а я иду навстречу большим тревогам.

— Если нет ветра, могут ли дрожать листья? Есть причины для страха, о господин. Когда Старец Горы присылает дары, готовь себе саван… ибо за ними последует нож.

Он помолчал.

— Однако пойти с тобой я пойду. Сколько стран я уже повидал, хозяин! Сколько морей! Сколько городов! А вот какова изнутри крепость Аламут — не видел.

На минуту мы забыли о нашей красавице из Хинда, но она не забыла о нас.

Перед нами появился с поклоном её раб:

— О возвышенный! Госпожа моя просит принять извинения: она не знала, что пребывает в столь выдающемся обществе. Она приглашает тебя присоединиться к ней за столом, моя госпожа, Сундари Деви!

Я помедлил лишь столько, чтобы не показать чрезмерной торопливости, и встал.

— Хатиб, присмотри за моими подарками, и за лошадьми тоже. Говорят, в Казвине изготовляют превосходнейшие луки и стрелы; позаботься, чтобы у меня они были. Кажется, нам скоро придется, — предположил я, — пересекать пустыню, где есть разбойники…

Понизив голос, я прибавил:

— И еще, позаботься, чтобы в наших вьюках была спрятана длинная веревка, которая могла бы выдержать человека.

На миг я заколебался, но потом продолжал:

— И думаю, тебе надо ещё обеспечить нас вот этими веществами…

Я подал ему клочок бумаги.

— Вот это — указал я на одну из строчек, — лучше всего собрать со стен старой конюшни или с навоза. Сделай запас. Если кто-то полюбопытствует, скажи просто, что господин твой — алхимик, который испытывает все на свете. Конечно, он с ума спятил, но что я, мол, могу поделать?

Я пересек комнату и остановился перед её столом:

— Меня зовут Ибн Ибрагим.

Она показала место на углу стола, справа от себя.

— Я и думать не могла, что мы находимся в присутствии столь знаменитого ученого.

Еще раз поклонившись, я произнес:

— Тень моей учености мала перед солнцем твоей красоты.

— Ты лекарь?

— И лекарь тоже. Иногда воин, иногда читаю по звездам… я умею многое.

Красавица взглянула мне в глаза и спросила:

— Ибн Ибрагим, что ты прочел по звездам обо мне?

И я произнес голосом, который едва ли был похож на мой собственный, произнес и сам был удивлен тем, что сказал:

— Что ты когда-нибудь станешь моей женой.

И наступило мгновение — мгновение, когда ни она, ни я не шевелились и ничего не говорили, мы просто смотрели друг на друга, оба потрясенные моими словами. Само время как будто остановилось на это мгновение.

Наконец она сказала негромко:

— Тебе следует ещё раз поглядеть на свои звезды, скиталец, ибо боюсь я, что они тебя обманули.

— Ты сейчас едешь в Хинд?

— В Анхилвару, к себе домой.

— Ты из раджпутов?

— Мой отец был раджпут, а мать — персиянка. Я в последнее время гостила в её семье в Исфагане. Сейчас я возвращаюсь в дом отца.

Девушка вдруг резко переменила тему:

— Я не ослышалась, ты собираешься в замок Аламут? Разве это не крепость ассасинов?

— У них тут много крепостей, — я жестом указал на север. — В этих горах есть и другие. Да, я направляюсь туда по приглашению Рашида ад-дин Синана. Считаю, что у нас будет много тем для обсуждения.

— Разве не правда, что туда может войти или выйти оттуда только ассасин? Значит, ты исмаилит?

— Кто я только ни есть… но я никогда не участвую в религиозных разногласиях.