— Что там случилось? — требовательно спросил старик. — Он — мертв?

Девушка взглянула на Каджи. В ее огромных глазах читалось удивление и… облегчение.

— Ему лучше… лучше… Он узнал меня и назвал мое имя…

Каджи хотел что-то сказать, но в тот же миг почувствовал, что засыпает.

Когда Каджи проснулся в следующий раз, был вечер. Свет едва просачивался через мех, закрывавший вход в пещеру, подкрашивая цветами заката крышу пещеры. Юноша обнаружил, что лежит, обнаженный до пояса, и старик — Акфуб (теперь Каджи вспомнил его имя) — омывал его торс мыльной водой. Он подмигнул старику и попытался насмешливо улыбнуться. Гримаса оказалась слабым подобием улыбки. Кожа лица заныла, и юноша решил, что прошло довольно много времени с тех пор, как он в последний раз улыбался. Вытянутое, тощее лицо старика раскололось в ненормальной, зубастой усмешке, и раскосые черные глаза почти утонули в складках кожи.

— Кажется, вы чувствуете себя лучше? — спросил старик, радостно покачивая головой.

Каджи подтвердил, что чувствует себя неплохо.

Они немного поговорили, в то время как Акфуб осторожно омывал и вытирал тело юноши. Потом старик снова прикрыл больного одеялами. Каджи упомянул о своих снах.

— Я помню один сон, — тихим голосом пробормотал он. — Тьюра выполняла какой-то ритуал или молилась, а ты неодобрительно качал головой.

— Да?

— Умм… Ты назвал его как-то… Заромеш, это точно — Заромеш. Заромеш. Я не понимаю, что ты имел в виду, и почему тебя так встревожили действия Тьюры… Это — настоящая головоломка.

— Ах, это… Тут один маленький человек хотел бы попросить вас, если вы сможете, осторожно перевернуться, так чтобы я смог омыть ваше тело, — любезно прошептал Акфуб, так, словно и не слышал вопроса юноши. Во взгляде его читалась какая-то хитрость и, очевидно, чувствовал он себя неудобно.

— Тогда скажи мне, старик, где мы? — сонно пробормотал юноша, в то время как Акфуб принялся за его спину.

— Мы в маленькой пещере в одном из Тридцати холмов, в десяти лигах к востоку от лагеря цыган. Один маленький человечек и госпожа Тьюра перевезли вас сюда в одном из цыганских фургонов, когда вам стало настолько лучше, что вы смогли перенести путешествие. А тут еще этот холод. Мы очень боялись, что вы слишком долго пролежали…

— После того, как я упал, я подумал, что цыгане нас убьют, — сонно прошептал Каджи.

Акфуб лишь хихикнул.

— Великое чудо — ваши мысли! Благородный Каджи не помнит, но прежде чем он упал без сознания, он убил не менее тридцати цыган… Некоторые из них, видя, как обернулось дело, загрузили своих жен и детей в фургоны и уехали, вопя, что на них напал демон, вооруженный ужасным сверкающим топором! — Акфуб захихикал, вспоминая.

— Я… в самом деле убил… тридцать человек? — полусонно пробормотал Каджи. Но до того как он услышал ответ, он снова задремал, усыпленный гипнотическим ритмом бормотания старого колдуна, растирающего спину юноши.

Однако он вспомнил слово: «Заромеш»… и решил разгадать эту тайну, когда следующий раз проснется.

Глава 3

В холмах

За следующую неделю здоровье Каджи медленно улучшалось. Он спал меньше, ему редко давали кушать мясо и даже дали вина. Вскоре юноша уже мог садиться, вставать, и немного ходить, хотя ходьба быстро утомляла его.

Каджи понимал, что долгое время сильно болел.