— Не надо подтрунивать надо мной. Ты не можешь не признать, что эта обстановка для меня абсолютно незнакома, и я боюсь, что мне еще надо мною поработать, чтобы получить иммунитет к индейской опасности, который у тебя уже давно есть.

— Нет, дорогой, это не иммунитет и не привычка к опасности. Запомни, что этого просто не бывает. Это привычка принимать опережающие меры — никто не должен застать меня врасплох!

Рафаэль закурил тонкую сигару от гаснущей головешки костра.

— Думаю, сегодня нам ничто не грозит, — сказал он спокойно. — Для них еще не наступил сезон охоты на белых, к тому же еще не наступило полнолуние, а наш лагерь — гарантия безопасности.

Себастиан тем не менее подозрительно оглядывал окрестности. Наблюдавший за ним Рафаэль сказал:

— Одно из главных правил выживания здесь заключается в следующем: если у тебя нет многочисленной и хорошо вооруженной охраны, никогда не останавливайся на открытом месте. Найди что-нибудь, что прикроет тебе тыл.

Немного уныло Себастиан пробормотал:

— Когда ты рядом со мной, я не думаю об этих опасностях. Но признаюсь, что чувствую себя гораздо лучше на улицах Нового Орлеана, чем здесь.

Рафаэль засмеялся, одобряя его честность.

— А я признаюсь, приятель, на улицах города ощущаю себя гораздо в большей опасности. Здесь — в прериях, на холмах, на диких территориях — мне гораздо проще.

Себастиан в свою очередь ухмыльнулся:

— Но твои практические дела не свидетельствуют об этом, ты как хамелеон приспосабливаешься к любым условиям — будь то бал во дворце губернатора или лодка на бурной реке.

Рафаэль ответил ему с ухмылкой:

— Твой отец — очень восприимчивый человек, ну, очень, особенно, когда надо учуять то, что другой хочет скрыть.

— Оставим эту тему, кузен, оставим! Себастиану не хотелось вспоминать подробности своего детства, но тем не менее разговор все же вышел на Джейсона Сэведжа. И оба не без удовольствия вспоминали самые фантастические истории о юности Джейсона, которые стали для них своего рода фольклором. Не все в воспоминаниях Себастиана соответствовало канонам морали, и именно поэтому Рафаэль по ходу разговора неторопливо заметил:

— Наверное, он делал вещи, о которых потом сожалел, и ему не хотелось, чтобы ты повторял те же самые ошибки… А ведь ты очень похож на него.

С обиженным видом Себастиан отметил:

— Но только не в ситуациях с женщинами… Рафаэль не дал ему докончить фразы:

— Когда речь идет о женщинах, не зарекайся — ты никогда не сможешь твердо сказать, что ты сможешь, а чего не сможешь, черт бы их побрал!

Понимая, что разговор подошел к опасной теме, и думая о Бет, Себастиан какую-то долю секунды колебался. Потом, осторожно подбирая слова, сказал:

— Хорошо, но если ты считаешь, что Джейсону было о чем жалеть, ты мог бы сказать то же самое о себе, о своем прошлом?

— Кое о чем? Да! — отрезал Рафаэль таким тоном, что у Себастиана пропало желание продолжать эту тему.

Потом из взаимной вежливости они еще немного поговорили о пустяках, и Себастиан вдруг с искренним интересом решил узнать мнение своего кузена по совершенно другому поводу:

— Ты вот как-то непонятно для меня связал полнолуние с периодом активности индейцев. В чем дело, какое тут может быть объяснение? Я всегда считал, что они готовы нападать в любое время, в любой сезон.

— Это так, — произнес Рафаэль очень медленно, будто втолковывая что-то ребенку. — Индейцы могут напасть в любое время, но, как все хищные звери, они предпочитают охотиться в полнолуние. Испанцы называют полнолуние «индейской луной».