– Ни то, ни другое совершенно необязательно, – заявил Эдмунд. – Все драконы собирают золото. Но, я думаю, мы можем быть уверены в том, что дальше этого острова Октазиэн не добрался.

– Ты не Лорд Октазиэн? – спросила Люси дракона и затем, когда он печально помотал головой, добавила:

– Ты случайно не кто-нибудь заколдованный – я имею ввиду, какой-нибудь человек?

Дракон яростно закивал.

И тогда кто-то спросил – потом люди спорили, кто это сказал первым – Люси или Эдмунд:

– Ты – ты случайно не Юстас?

И Юстас закивал своей ужасной драконьей головой и стал бить хвостом по воде. Все отскочили назад (некоторые из матросов с восклицаниями, которые я не стану повторять здесь), чтобы уберечься от огромных кипящих слез, которые полились из его глаз.

Люси очень старалась утешить его и даже набралась смелости поцеловать чешуйчатую морду, и все вокруг говорили: «Вот не повезло бедняге», а некоторые уверяли Юстаса, что будут поддерживать его, и многие сказали, что наверняка должен быть какой-то способ расколдовать его, и что через пару дней они приведут его в полный порядок. И, конечно же, все очень хотели услышать его рассказ, но он не мог говорить. Несколько раз в последующие дни он пытался написать свой рассказ на песке, но ему никак не удавалось это сделать. Во-первых, Юстас, никогда не читавший правильных книжек, понятия не имел, как правильно описать свои приключения, и, кроме того, мышцы и нервные окончания лап дракона, которые ему приходилось использовать, никогда не учились писать, и уж конечно, в любом случае не были приспособлены для этого. В результате он не мог и близко-то подобраться к концу своего рассказа прежде, чем накатывал прилив и смывал все ранее написанное, за исключением тех мест, на которые он уже сам наступил лапами или которые случайно смахнул хвостом. И все, что можно было увидеть, выглядело примерно так: (многоточие обозначает места, которые он растоптал) Я ОПШЕЛ СПА… КАНА ОРКОНА Я ИМЕЮ В ВИДУ ПЕЩЕРУ ДРАНКОНА ТАК КАК ОНБЫЛ МЕРТВ И ОЖД ТАКОЙ СИЛЪ… ПРОСНУЛСЯ И ЗАК… НЕ… СНЯТЪ ССС МОЙ РУКИ О ПРОКЛЯТЪЕ…

Всем, однако, было ясно, что характер Юстаса, после того, как он стал драконом, значительно улучшился. Он стремился помочь. Он облетел остров и выяснил, что он весь в горах и живут там только горные козлы и стада диких свиней. Юстас притащил много свиных туш в качестве провизии для корабля. Он оказался гуманным охотником, потому что мог мгновенно прикончить зверя одним ударом своего хвоста так, что тот и не знал, да, думаю, и до сих пор не знает, что его убили. Несколько туш он, естественно, съедал сам, но всегда в одиночестве, так как теперь, когда он стал драконом, он предпочитал сырую пищу и не мог вынести, чтобы все остальные видели его за грязной трапезой. Однажды, летя медленно и устало, но с большой гордостью, он приволок в лагерь высокую сосну, которую вырвал вместе с корнями в отдаленной долине, чтобы можно было сделать главную мачту для корабля. А по вечерам, если становилось прохладно, как иногда бывает после сильных дождей, он был чрезвычайно удобен: вся компания шла к нему, рассаживалась вокруг, прижавшись спиной к горячим бокам, таким образом, быстро согревалась и высыхала. Кроме того, одно дуновение его пламенного дыхания разжигало самый упрямый костер. Иногда он поднимался в воздух с несколькими избранными на спине, и они могли увидеть проносящиеся под ними зеленые склоны, каменистые вершины, узкие долины, похожие на трещины, и далеко за морем, на востоке, темно-синее пятно на голубом горизонте, которое могло быть сушей.

Удовольствие, совершенно новое для него. Быть любимым и, больше того, любить других было тем единственным, что не давало Юстасу погрузиться в отчаяние. Быть драконом было очень печально для него. Он вздрагивал всякий раз, когда, пролетая над горным озером, замечал собственное отражение.