Июль 1897

«Я озарен осеннею улыбкой…»

         Я озарен осеннею улыбкой —

         Она милей, чем яркий смех небес.

         Из-за толпы бесформенной и зыбкой

         Мелькает луч,– и вдруг опять исчез.

         Плачь, осень, плачь,– твои отрадны слезы!

         Дрожащий лес, рыданья к небу шли!

         Реви, о буря, все свои угрозы,

         Чтоб истощить их на груди земли!

         Владычица земли, небес и моря!

         Ты мне слышна сквозь этот мрачный стоп,

         И вот твой взор, с враждебной мглою споря,

         Вдруг озарил прозревший небосклон.

26 августа 1897

Родина русской поэзии

По поводу элегии «Сельское кладбище»[11 - Эта известная элегия (вольный перевод с английского) была написана В. А. Жуковским осенью 1802 г., в селе Мишенском, близ Белева, и напечатана в «Вестнике Европы» Карамзина (ч. 6, № 24,стр. 319). Несмотря на иностранное происхождение и на излишество сентиментальности в некоторых местах, «Сельское кладбище» может считаться началом истинно-человеческой поэзии в России после условного риторического творчества Державинской эпохи.]

Посвящается П.В. Жуковскому

         Не там, где заковал недвижною бронею

         Широкую Неву береговой гранит,

         Иль где высокий Кремль над пестрою Москвою,

         Свидетель старых бурь, умолкнувший, стоит,

         А там, среди берез и сосен неизменных,

         Что в сумраке земном на небеса глядят,

         Где праотцы села в гробах уединенных[12 - Стих Жуковского.],

         Крестами венчаны, сном утомленных спят,—

         Там на закате дня, осеннею порою,

         Она, волшебница, явилася на свет,

         И принял лес ее опавшею листвою,

         И тихо шелестил печальный свой привет.

         И песни строгие к укромной колыбели

         Неслись из-за моря, с туманных островов,

         Но, прилетевши к ней, они так нежно пели

         Над вещей тишиной родительских гробов.

         На сельском кладбище явилась ты недаром,

         О гений сладостный земли моей родной!

         Хоть радугой мечты, хоть юной страсти жаром

         Пленяла после ты,– но первым лучшим даром

         Останется та грусть, что на кладбище старом

         Тебе навеял бог осеннею порой.