— Всю систему сменили в то же время. Нужно поменять электропроводку.

— Это все второстепенные проблемы. Цена приемлемая. Возможно, вам удастся уговорить хозяина сбавить несколько тысяч.

Они с Черил продолжали обсуждать. Карен молча слушала. Черил действительно успела влюбиться в дом; какая жалость, что они не могут его снять, условия были бы идеальными. Если бы у Карен были деньги или она могла бы рассчитывать на приличное пособие от Джека, возможно, у нее и появилось бы желание попробовать — точнее, рискнуть, ибо пройдет по меньшей мере два года до того, как станет ясно, будет ли ее дело приносить прибыль. «И хорошо, что я не сделала этого, — подумала Карен. — Нельзя рисковать деньгами Пата в таком сомнительном предприятии».

Она взглянула на Марка; она ничего не могла с этим поделать, он притягивал ее взгляд так же непреодолимо, как магнит — гвозди. Какие бы мысли ни занимали его голову, заставляя хмурить брови, они были не из приятных. Его избитое лицо являлось молчаливым напоминанием того, сколь близки были они вчера вечером к смерти. Происшедшее — случайное совпадение? У Карен сложилось впечатление, что Марк в этом не уверен. У нее также сложилось впечатление, что она сама в этом не уверена.

Александр сквозь сон задергал лапами и заворчал. Две головы, одна сияющая золотом, другая черная и растрепанная, склонились над разложенными на столе бумагами. Снаружи на окно надавил пропитанный влажным туманом мрак и — потерпел неудачу. Его сдерживала не физическая преграда стекла, а противодействие собравшихся в комнате сил: света, спокойствия, товарищества. В ней находилось нечто большее, чем четыре отдельных человека, — сложные, переплетенные чувства соединили их в одно целое. Это была не просто дружба, хотя и она входила составной частью, воедино слились различные оттенки преданности и разочарования, старых обид и новых привязанностей.

Карен вспомнились другие вечера, бывшие так давно, когда за этим же столом сидели четверо. Она и Марк, Пат и Рут. Обычно большую часть разговора вели Марк и Пат, споря обо всем на свете, начиная от расшифровки рукописей Шекспира и кончая профессиональной борьбой; изредка соглашаясь, иногда ради смеха менялись сторонами посреди спора. Иногда Рут тихо поставленным голосом вставляла в разговор фразу — спокойное рассудительное замечание, которое на середине крика останавливало противников, заставляя их замолчать, глупо улыбаясь. Карен никогда особенно много не говорила. Ей доставляло удовольствие слушать и смеяться, ощущать себя частицей этой милой теплоты. Кроме того, непросто было вставить слово, когда Пат расходился вовсю! По крайней мере, именно так она думала тогда, если вообще что-либо думала. Карен вдруг показалось, что когда эта четверка соберется вновь, — если вообще когда-либо соберется, — ее голос будет слышен чаще, даже если для этого ей придется орать во все горло.

Словно почувствовав ее взгляд, Марк поднял голову. Возможно, его мысли бежали той же дорогой, так как он сказал:

— У тебя есть новости от Пата и Рут?

— Только телеграмма от Пата, которую он отправил после приезда миссис МакДугал. Он угрожал мне бесчисленными напастями за то, что я позволила ей уехать.

— Он бы тоже не смог ее остановить. Миссис Мак — это стихийное бедствие, ураган.

— Очень мило с твоей стороны, что ты ее навестил.

— "Мило"! Проклятье... Я сделал это не для того. Я общался с Патом и Рут не затем, чтобы быть милым. Я никогда не делаю ничего такого, чтобы быть милым, черт возьми!

Здесь Тони не смог удержаться. Он прервал свою беседу с Черил — на время, достаточное, чтобы заметить:

— Ты никогда не был более правдив. Прекрати оскорблять мужчину, Карен.

Карен подождала, пока разговор за столом не возобновился, — Тони стал спрашивать о налоговом регулировании, предмете, относительно которого Черил была хорошо осведомлена, — прежде чем сказала:

— Я не хотела тебя оскорбить.