Он проговаривал слова так, словно упаковывал в них нежность и деликатность. Его пальцы шевелились, словно нажимая клавиши какого-то волшебного инструмента.

Спустя момент-другой она снова останавливалась, отворачиваясь и отталкивая его прочь.

— Так много и так сразу, — сказала она довольно грубо, и он ослабил объятья. Каждый раз, проходя все это, Оби был в ужасе. У него было чувство, что в последнюю минуту что-нибудь будет не так, все испортится, и он унизится прямо у нее на глазах. Он старался не рисковать. И, несмотря на его страстный протест такому концу, был благодарен Лауре за ее предостережение, за ограничения, которые она каждый раз расставляла.

Нежно обняв, он прошептал:

— Я тебя люблю…

Она расплющила руками щеки — покорный жест, почти вышибающий слезы из его глаз.

Внезапно салон машины осветился светом фар. Оби и Лаура инстинктивно пригнулись. Сюда могли нагрянуть любители поразвлечься, чтобы, взяв с собой девушку, приласкать ее или всего лишь деликатно с ней пообщаться. Пропасть также была целью для любителей понаблюдать за этим из кустов или для неприятных ребят, врывающихся сюда с визгом резины, слепя фарами и наводя на всех ужас. Вторгшаяся машина удалилась, рассекая воздух светом фар.

Они снова обнялись. Оби был рад тому, что Лаура снова вернулась в его объятия. Машина скрылась, их укутала полная темнота, и его рот снова стал искать ее губы. Его рука мягко задвигалась в темноте, утопая в мягкой плоти ее тела.

И все та же их веселая игра.

— Теперь, Оби… — предупреждая.

— Еще.

— Оби…

— Пожалуйста, досчитай до десяти.

— Оби.

Сам Бог только мог знать, как он любил, как желал ее, и как нуждался в ней.

— Нет, — наконец выпалила она, со злостью в голосе, быстро и нетерпеливо убирая его руку со своей груди.

Ее торопливые движения рассеяли все его сомнения. Не уже ли она не понимала, что он ее любит? И для его ли собственного блага она все это делала? Их ураганный роман с неделями кинофильмов и «бургеров» в «Макдоналдсе», и сладкая мука здесь, на краю пропасти. Он понимал, что знает о Лауре Гандерсон очень мало. Он ни разу не встречался — ни с ее матерью, ни с отцом, ни с кем-либо из ее друзей, словно был секретной частью ее жизни. Большую часть времени, проводимого ими, она старалась лишь говорить. Или она сожалела о том, что он вошел в ее жизнь? Оби было бы удобно сказать себе, что она желала его исключительно для себя.

Он с нежностью наблюдал, как она расправляла блузку, расчесывала волосы. Благослови ее Господь. Она уравновешивала худшее, происходящее в его жизни, как, например, его визит к Рею Банистеру в этот день. Он видел разочарование на лице Рея, сложившемся, словно поваленная ветром палатка, когда Оби рассказывал ему о роли, которую он должен сыграть в новом задании Арчи.

— А это потом, — сказала Лаура, вырвавшись из его объятий.

— Я знаю, — сказал он, сопротивляясь.

В какой-то момент она была пылкой и любвеобильной, а затем вдруг могла стать аккуратной и деловой.

Он завел мотор. Ему хотелось, чтобы они вдвоем ехали вечно, без остановки, как можно дальше от Монумента и «Тринити», от Арчи Костелло и «Виджилса».

Кулак Картера изо всех сил ударился в стену. Незащищенные увесистой перчаткой голые костяшки глухо вонзились в штукатурку. Эхо этого удара волной разошлось по всему телу Картера, словно землетрясение, и в его глазах запрыгали «розовые зайчики». Однако боль показалась ему терпимой и даже приятной. Его действия в этот момент были лишь следствием его внутреннего протеста происходящему в школе. Кое-как, до недавнего времени, пока у него были бокс и футбол, Картер с безразличием наблюдал за очередными проделками «Виджилса», и ни во что не вмешивался.