— Я не вернусь в «Тринити», — упрямо заявил он.

Джерри взглянул на Губера и увидел полную растерянность на его лице, будто его что-то мучило, и вдруг понял, что ему не давало покоя решение Джерри вернуться в «Тринити», и тут же стал мучаться за доставленное Губеру расстройство. И понял, что нужно будет сделать:

— Смотри, Губер, ладно, я туда не вернусь. Забудь мои слова. Мне кажется, что это был бред.

Губер сдержанно посмотрел на него:

— Ты уверен?

— Уверен, — кивнул Джерри.

Губер смягчился и замедлил шаг.

— Ладно, Джерри. На минуту…

— Я знаю. Это был бред.

«Но нет, не бред. Я возвращаюсь в «Тринити»».

— Ничто не заставит меня туда вернуться…

— Правильно.

«…неправильно. Многое заставляет, но точно не знаю — что».

Теперь его зуб резал до крови десна, убивая адской болью, и рот наполнялся вкусом крови — теплой и приятной на языке. И еще его разбитое колено. Он был разбит весь с ног до головы, но душа была цела.

— Наступает лето, и мы хорошо его проведем. Будем бегать, купаться… — голос Губера завибрировал от волнения, когда он заговорил о наступлении приятного времени года.

Джерри знал, что ему делать — закончить отношения с Губером, постепенно, на протяжении лета. И когда наступит сентябрь, он вернется в «Тринити». Губер об этом не узнает. А Джерри аккуратно уйдет для него в небытие. Такая мысль показалась ему отвратительной, стать незнакомцем для человека, который считает тебя своим единственным другом.

На мгновение Джерри вздрогнул, словно балансировал на краю пропасти, распростершейся между решениями, принятыми с печалью, болью и чем-то еще. Может, с одиночеством? И уж точно с тоской по маленькому миру канадской глубинки с его дядей, тетей и с «Болтливой» Церковью… или начать учиться в «Верхнем Монументе» вместе с Губером, продолжать дружить с ним, снова попытаться играть в футбол, перехватывать мяч, выкрикивать команды и проводить пасс… прощай все это. На какое-то время. Он знал, что так или иначе он вернется назад в Канаду и сходит в «Болтливую» Церковь, и куда-нибудь еще. Он теперь даже не знал куда. Но сначала ему нужно будет вернуться в «Тринити».

— У нас будет замечательное лето, — сказал Джерри, надеясь на то, что Губер не уловит фальши в его словах.

* * *

Он бежал по темным улицам мимо случайных прохожих и бродяг, удивляясь тому, как его ноги стучат по тротуару одновременно с сердцем.

За полумилю до своего дома он услышал звуки. Сначала ему показалось, что они раздаются где-то у него за спиной, или спереди. А затем стало ясно, что слышит их изнутри. Внутри него что-то разрывалось или кричало. Или даже рыдало.

Когда еще он был совсем маленьким, то мать каждый вечер перед сном читала ему детские стихи. И уже позже, когда он начал бегать, делал это под ритм песен, которые знал, и иногда это были обрывки детских стихов.

Ему не хотелось думать о том, что этим вечером он снова предал Джерри Рено, когда вместо того, чтобы помочь ему, корчился на тротуаре, хватаясь за пах.