Гарик замялся, и секунду спустя я сообразил, в чем тут дело.

– Постараюсь оторваться от «хвоста», – заверил я. – Если, конечно, этот «хвост» будет. И если я его обнаружу. Впрочем, у вас ведь не асы?

– Ладненько, – с большим энтузиазмом отозвался Гарик. – Увидишь Макса, передавай привет.

– Я как раз еду в контору... – При мысли о неизбежном объяснении с Максом мне стало неуютно. Да и откуда взяться уюту под пасмурным низким небом, которое того и гляди разродится холодным дождем? Откуда взяться уюту, когда ветер в дугу сшибает тонкие осины, высаженные курсантами милицейской школы по периметру здания? Откуда взяться уюту, когда еще не зажили позавчерашние ссадины, а сегодня утром мне любезно сообщили, что я двадцать четыре часа в сутки хожу под пулей? Я с опаской огляделся по сторонам: не присел ли где в кустах снайпер. Это уже паранойя.

– Ты что‑то дерганый стал, – сочувственно заметил Гарик. – Выспись хорошенько...

– Обязательно, – пообещал я, хотя знал, что вряд ли представится возможность выполнить это обещание. – Гарик, я еще хотел спросить...

– Спрашивай, только быстрее. Мне нужно назад, к ребятам...

– Ты видел эти видеопленки? Из «Европы‑Инвест»?

– Видел. А что?

– Там действительно Сидоров? С пистолетом?

Гарик тяжело вздохнул. И удрученно кивнул головой.

– Это он, Костик. С пистолетом. Правда...

– Что? – Я вскинул голову, ожидая услышать от Гарика что‑то обнадеживающее. В этот момент мне чертовски была нужна хотя бы маленькая надежда.

– Да так. – Гарик нахмурился. – Там с этими пленками...

– Что именно?

– Долго рассказывать. Вечером увидимся, и я все расскажу.

Он уходил к серому зданию, а я думал, что если мне так неуютно находиться вблизи этого учреждения, то каково Гарику работать внутри него? Серый цвет, решетки на окнах, сквозняки, допросы людей, само общение с которыми может считаться подвигом и отмечаться правительственными наградами...

Или к такому привыкают?

Глава 6

У меня чесались руки, и я не выдержал. Не доехав двух кварталов до нашего офиса, я остановил машину, вылез и, нащупывая в кармане пластмассовый жетон, подошел к будке телефона‑автомата. Большая часть стекол была выбита (сразу вспомнилась несуществующая девушка, любительница секса), и шум с проезжей части назойливо лез в уши. Тем не менее я дозвонился до доброго доктора Матвея Александровича.

– Ага, это вы, – обрадовался он. – Ну что же, ваш друг чувствует себя неплохо. Ночью я его прооперировал, удалил инородные тела из организма... Понимаете, о чем я?

– Само собой, – прокричал я, перекрывая грохот проезжающего мимо самосвала.

– Сейчас состояние стабильное... И это хорошо. Думаю, окончательное излечение займет дней десять‑двенадцать. Нам бы с вами еще раз встретиться...

– Когда?

– Да хотя бы сегодня, ближе к ночи. Я до двенадцати буду в отделении. Сможете подъехать?

– Запросто! – рявкнул я и с ненавистью посмотрел на проезжающий мимо «КамАЗ».

– Хотелось бы также получить остаток кефира, – напомнил доктор.

– Не забуду! – выкрикнул я в последний раз и швырнул трубку на рычаг. В горле першило, словно я провел полтора часа на футбольном матче, подбадривая любимую команду неистовыми воплями.

– Куда только милиция смотрит, – пробурчал я, оглядываясь на разбитую телефонную будку.