– Как‑то не заметил...

– Неудивительно. Учитывая, что от тебя несет винищем за километр.

– Откуда ты знаешь? Ты же не обнюхивала меня за километр.

– Ладно. – Ленка устало махнула рукой. Тигрица утомилась разбираться с пьяными самцами. – Пойду успокаивать своего.

– Успехов.

– А ты на самом деле не попадайся ему на глаза ближайшие дни... Пока все не утрясется. Пока он не уедет.

– Я его не боюсь, – отважно заявил я.

– Зато я боюсь. Боюсь, что мне придется воевать с собственным мужем в собственном доме. Дай ему успокоиться. И убери эти осколки с пола...

Когда за ней захлопнулась дверь, я внезапно ощутил тупую пульсирующую боль в груди. Мне стало тоскливо и горько, словно не я только что выпил две бутылки вина. Давно мне так явственно не приходилось осознавать собственное одиночество. За последние три дня я лишился Сидорова, я лишился Макса, а теперь и Ленка объявила меня на некоторое время нежелательной персоной. Конечно, не стоит портить отношения с мужем, который тебя кормит, поит, одевает, обувает и дает деньги на карманные расходы. От меня такого не дождешься.

Вот почему под моими ногами всегда были бутылочные осколки, а не осколки женских сердец.

Хотя... Где‑то я прочитал, что самое глубокое падение имеет свою положительную сторону: потом идешь только вверх.

А когда остаешься один, то волей‑неволей приходится рассчитывать только на себя. Никто не разделит твою ношу. Никто не решит твои проблемы. Кроме тебя самого.

Я подумал, что в последние недели я слишком беззаботно жил, чтобы помнить эту истину. Теперь я стоял у дверей своей квартиры, мрачный, слегка пьяный и лишенный каких‑либо иллюзий.

Теперь я дошел до состояния, в котором можно начинать заниматься делом.

Глава 8

Заведение под космическим названием «Комета», в котором у нас с Гариком должна была состояться встреча, представляло собой нечто среднее между «Макдональдсом» и паршивым советским рестораном середины восьмидесятых годов. Несмотря на евроремонт, официанток в униформе и модернизированное меню с неизбежными гамбургерами и чизбургерами, «Комета» так и не смогла избавиться от ряда недостатков, не способствовавших превращению этого места в модное или хотя бы процветающее. Похоже, что еду здесь готовили из того, что повара не пожелали утащить домой, а официантки с пришпиленными на левую грудь табличками «Маша» и «Валя» передвигались, словно засыпая на ходу. Вероятно, потому, что большинство из них явно перешагнуло сорокалетний возраст.

Одним из немногих достоинств «Кометы» была относительная дешевизна. Потому Гарик так легко согласился встретиться здесь и не стал производить лихорадочную калькуляцию своего бюджета, чтобы выяснить, по карману ли ему такой вечерок.

Меня же волновали не цены «Кометы», а белый «жигуленок», прилипчиво следовавший за мной большую часть дня. Надо было что‑то с этим делать. Компрометировать Гарика я не имел права.

Пришлось проверить парней из «жигуленка» на быстроту реакции. Я неспешно вышел из подъезда и двинулся к машине, следя боковым зрением за своими опекунами. Те встрепенулись, выпрямились на передних сиденьях, и в тот момент, когда я открыл дверцу «Оки», мотор «Жигулей» заурчал. Ребята поторопились, потому что в следующую секунду я захлопнул дверцу и кинулся бежать, перепрыгнув через завядшую клумбу, потом перемахнув проволочное ограждение площадки для выгула собак и так далее. Я выбрал такой маршрут, где на машине не проехать. Я лучше знал этот район.

Однако я не знал, насколько распустил себя за последнее время. Те десять минут, которые я потратил на кросс по пересеченной местности, по переулкам, проходным дворам и узким щелям между гаражами, закончились для меня диким сердцебиением и одышкой.