Что-то изменилось в жизни и отношениях рыборазводчиков и условников. Люди перестали обращаться друг к другу на вы. Влас, как только выдавалась свободная минута, шел к кому-нибудь: то помогал Федору напилить дрова, то вывозил навоз из конюшни.

Михаил каждую неделю топил баню для всех. Нашлось дело и для Дамира. Тот, чтоб не прокисать в одиночестве, очищал от снега дорожки к домам, аллею, ведущую к конторе. Облегчал по возможности жизнь Полины, которую, на удивление ей, частенько называл Катериной. Ей помогал носить воду из реки. Подолгу смотрел, как неспешно управляется та с хозяйством, доит корову, чистит ее, обтирает и кормит.

Федор не ревновал к нему свою жену. Тягу Дамира к Полине понимал по-особому чисто: соскучился человек по домашним заботам, виду бабы — пусть себе греется у нашего очага. И Дамир быстро привык к семье. Вскоре и его признали.

Теперь после работы условники не сидели дома. Каждый спешил убежать скорее от всего, что напоминало лишь об условном освобождении.

Влас нужен был всюду, как всегда. Решили Золотаревы отправить посылку рыбы родителям на материк, а ящика не оказалось. Меченый мигом сбил. Дочке Галины понадобилась кроватка. Федор с неделю мучился, Влас с Михаилом за три вечера сделали. Да такую, что и магазинной потянуться. Меченый сам вызвался и предложил Михаилу:

— Давай попробуем Снежанке постель сообразить. В магазине она дорогая, не по карману. Может, слепим сами? Пусть чувишка в ней кувыркается!

Тщательно выстругивали, шлифовали всякую дощечку, чтоб не осталось ни единой занозы.

— Слушай, Миш, а почему у тебя детей не было? — спросил Влас.

— Не повезло, а может, жена не захотела себя утруждать, или родители отсоветовали. Внушили подождать, пожить для себя…

— Ты вообще у врачей проверялся? Годен в отцы или мимо?

— Нет. Не ходил.

— А знаешь, у твоей жены есть ребенок. Сын. Родила она.

— Как? Когда?

— Как все бабы. Через год после тебя. Теперь ему пятый год.

— От кого?

— Замуж вышла. От него и родила!

— За Олега?

— Хрен его душу знает. До меня дошло, что раньше он твоим корешом был. Потом вы враждовали, наверное, из-за нее. Теперь она с ним ребенком связана. Живут.

— Знаешь, может, так лучше? По молодости они встречались. Может, еще тогда остались бы вместе, но я помешал. Отбил, но не порадовался. Понял, что напрасно влез. Только уже поздно было отступать. В нашей системе разводы не поощряются. Тем более ее отец — начальник. Кучу неприятностей получил бы. А сама Ольга не догадалась уйти вовремя. Так и мучились в роли супругов.

— И ты себе никого не завел? — удивился Влас.

— Да что с тобой? Когда и зачем? Мне своя, законная, надоела. Куда уж любовницу?

— На хрена женился?

— Как иначе? Я иного не знал. Только вскоре взвыл от нее! Ничего не умела!

— Дал бы ей пиздюлей! Враз мозги сыскала б!

— Зачем? Теперь уж научится! Видно, меня не любила, потому ничего не хотела делать.

— А меня и вовсе бортанула фортуна! Никого вокруг! Никто не ждет! Как и тебя…

— Ну нет. Мать ждет. Письма получаю.

— Я тоже от своей перед самым Новым годом… Алименты с меня поиметь хочет.

— Так ты подай заявление на раздел имущества! Она тебя не выписала из ордера?

— Нет, но как? Я ж ничего не покупал в квартиру!

— А она с тобой тут работает? Знает, каково здесь выжить, да еще с твоей болячкой?

— Ей на театры не хватает, — сплюнул Влас.