|
Сначала он был едва слышен, потом стал громче и громче; казалось, он доносится откуда-то сзади. Колонна как раз спустилась с холма, выровнялась у подножия, и, посмотрев назад, Прентис увидел хвост колонны, потом вершину холма и других кавалеристов, которые тоже оглядывались, как и он. Шум стал еще громче. Из-за пыли и жары вершины почти не было видно, можно было с трудом разглядеть там очертания грузовика. Вот он начал увеличиваться. Шум стал еще громче, и грузовик отделился от холма; пыль препятствовала видимости, но скоро стало ясно, что это вовсе не грузовик, а самолет. И он теперь летел. Это был двукрылый, обтянутый полотном “Кэртис”. “Дженни”, как называли его в лагере. Такой хрупкий и неустойчивый, что странно было, как он оторвался от земли. Он полетел прямо на колонну, да так низко, что лошади сильно перепугались. Но все равно кавалеристы приветственно замахали руками и закричали “ура”. Пилот выровнял крылья и тоже помахал в ответ под рев мотора; ясно были видны его очки и кожаный шлем. Затем он исчез так же быстро, как появился, шум мотора затих, самолет превратился в далекое пятно. Секунд через тридцать появился еще один самолет.
Календар растянулся на обрыве, надев полевые очки, и всматривался в то место, где, согласно карте, находился поселок, представлявший собой на самом деле только какие-то развалюхи. Он увидел двух кур и осла, но людей не было, и тем более не наблюдались представители федеральной армии. Поднимаясь на ноги, он услышал слева над собой гудение самолета и увидел не один, а сразу два: первый летел с легкостью, второй терял высоту. Сначала он решил, что самолет снижается специально. Но потом услышал, как мотор чихнул и заглох. Самолет под углом шлепнулся за кучей камней. Календар был уже на лошади, когда раздался грохот.
— Что это за дьявольщина? Самолет лежал в лощине, одно колесо повисло на скале, другое зацепилось за кактус, крылья отвалились, фюзеляж каким-то чудом остался цел, хотя был побит и треснул, казалось, в сотне мест. — Секретное оружие Першинга, — сказал пилот. Он, хромая и ругаясь, выбирался из-под обломков в таком бешенстве, что даже не удивился, увидев разведчиков. — По идее, мы должны летать с донесениями, но, скажу я вам, все, на что мы способны, — это долететь до Вильи, потерять управление и перепугать его людей до смерти, начав валиться им на головы. Господи, да полюбуйтесь на эту хреновину! Запчастей нет, топлива нет. Можете мне не верить, но у меня в этой развалине половина старого мотора от “форда”. — Он пнул ногой фюзеляж, который тут же развалился на части.
Обломки было разглядеть не просто, и он чуть не пролетел мимо. Потом пилот увидел лошадей под самой кромкой лощины и, опустившись ниже, разглядел, как лошади натягивают поводья, привязанные к камням, а его напарника окружили люди; потом он обратил внимание на обломки, а пилот махнул ему рукой. Он еще раз пролетел на бреющем полете, но на этот раз достаточно низко, чтобы убедиться, что люди эти — не мексиканцы. Его напарник, по-видимому, остался цел и невредим и делает ему знак лететь дальше. Так или иначе, почва была слишком каменистой, чтобы рисковать и совершать посадку, поэтому он сделал еще один круг, помахал рукой и улетел.
И теперь, когда солнце оказалось справа от него, он заметил, что местность стала совершенно иной: скалы, овраги, пески и кактусы сменяются зелеными полями и высокими деревьями, кое-где поблескивает проточная вода. Посреди деревьев он разглядел точки домов — некоторые с плоскими крышами, другие с остроконечными, были даже дома с фронтонами. Одни белые, очевидно из крашеного дерева, как он подумал, а другие желтые, саманные. Он рассмотрел сложенные из камней ограды между полями, хорошо ухоженные посевы, по всей видимости, молодой кукурузы. |
