|
И здесь надо кое-что объяснить: дело в том, что эльфы, видя сколь беззащитен этот народец, что говорится — взялись за него. Они обучали их приемам ведения боя, боевому построению, и вообще всему, что могло понадобиться при нападении врага. Конечно, миролюбивые хоббиты таковыми и остались, и никакие уроки не могли из них сделать грозных воителей. Но кое-чему они все-таки научились, и вот теперь в этом отряде были только мужи — жены же их и дети уже отходили к Ясному бору; также, в Лотлориен был отпущен белый голубь с тревожной вестью, и через несколько часов уже должна была подоспеть подмога — отборная эльфийская конница. Конечно, можно было понять тревогу хоббитов, когда на их родные, с такой любовью обхоженные холмы обрушилась эта страшная буря. Сразу же всплыли все древние сказания, и многие дрожали от ужаса, многие рыдали, и, все-таки, под предводительством старейшин родов, некоторые из которых еще помнили страшную ночь нападения орков и дракона — под их предводительством они вошли туда, откуда слышался хохот и громкий голос Феагнора (он и среди холмов эхом разносился). Они вышли к ним навстречу, думая, что — это он и есть причина страшной бури. Сначала они, стараясь набраться храбрости, громко друг с другом разговаривали, обсуждали последнее происшествие, однако, когда увидели эту, возвышающуюся на фоне Ясного бора высоченную фигуру — шли молча, а некоторые — опустив головы, думая только о том, как бы не струхнуть бы окончательно, да не броситься прочь.
Глядя на эту стремительно надвигающуюся, напряженную толпу, Феагнор ласково улыбнулся и проговорил: — Ну, ничего — сейчас все образумится… — затем, значительно громче, он прокричал. — Эй, братья-хоббиты! Нечего нам враждовать! Или не признали меня — я же энт! Феагнор-энт! Я же помогал вам от орков отбиться! Ну, что за недоразумение — мы же друзья! Друзья!.. Ведь уже послали за эльфами?.. Вот мы славный пир устроим!.. И он обернулся к Фалко, который так и стоял, вцепившись в березовую, белесую ветвь: — Ну, сейчас все выяснится, и будет только счастье. Мы такой пир устроим… Такой!.. Сказка, а не пир! Хорошо то как!.. И вновь засмеялся энт, и вновь смех его зазвучал, словно песня, и вновь хотелось вместе с ним весне радоваться. В Фалко происходило борение, и оно было выражено следующими поэтическими строками: Как видно, несмотря ни на что, боль, жажда действия, изжигающее устремление к грозе, все-таки одержало верх, и вот, не слушая больше успокаивающих речей, прокричал Фалко и из всех сил: — Неси ж меня! Неси ты меня прочь! Нечего мне здесь, среди хоббитов делать! Я должен идти своей дорогой до конца!.. Да сколько же времени было потерянно, и где-то она теперь?! Что ж мне здесь делать-то, с хоббитами! И он действительно не мог дольше оставаться на этом месте — вот повернулся, вот бросился бежать. Он спрыгнул с навеса, и бросился в сторону озера, но Феагнор одним шагом догнал его, подхватил, поднял на уровень своих необычайных, больших глаз. Заговорил: — Что ж — я вижу — сильно ты изменился со времени нашей последней встречи. Да — судя по твоим ранам, тебе многое, тяжкое довелось пережить. Ну, ничего — главное не поддаваться этой боли. Крепче надо быть… Ты весну в себя вдыхай, вместе с природой живи, а там глядишь…. Но Фалко едва ли его слушал — он отчаянно вырывался, и, несмотря на все усилия, конечно ничего у него не выходило, так как сила хоббита несоизмерима с силой энта. В это время, с некоторого отдаления послышались голоса: — Эй ты, махина! А ну, немедленно отпусти нашего брата! Да, да — отпусти, а то тебе же хуже будет! Конечно, это кричали хоббиты, которые увидели, что энт держит в своих лапищах хоббитов, и, по крайней мере, один из них пытается вырваться, кричит что-то. |
