— Пятнадцать? Но всегда же говорят про двенадцать…

— Говорят. И, тем не менее, суммируя всех упомянутых разными евангелистами, мы получили в результате пятнадцать. Вот Лука пишет в 10:1: «После сего избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их по два пред лицем Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти». Получается, их еще больше! Здесь все семьдесят два! Сам собой возникает вопрос: если апостолов не двенадцать, то зачем настаивать на том, что их именно столько?

Итальянка сделала большие глаза:

— Не знаю.

Португалец обратился к набравшему в рот воды Арни Гроссману.

— Какое значение числу двенадцать придают евреи?

— Это двенадцать израильских колен, — сказал, не задумываясь ни на секунду, главный инспектор. — Когда ассирийцы завоевали Северное Царствие, Израиль потерял десять из этих племен. Остались только два, и наша мечта — восстановить Израиль, объединив десять потерянных и два существующих колена.

— Теперь, полагаю, понятна магия этого числа — двенадцать? Как настоящий иудей, Иисус желал возрождения Израиля. Он верил, что сокровенная еврейская мечта станет явью в Царствии Божием!

Валентина сморщила носик.

— А это уже спекуляция с вашей стороны! Эта глупость нигде не написана!

— Вы заблуждаетесь! В Евангелии от Матфея приводится в стихе 19:27–28 любопытный разговор между Иисусом и его учениками: «Тогда Петр, отвечая, сказал Ему: вот, мы оставили все и последовали за Тобою; что же будет нам? Иисус же сказал им: истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, — в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых», то есть каждый ученик будет управлять одним из племен Израиля. Двенадцать племен и двенадцать апостолов. И, говоря о двенадцати коленах, Иисус, несомненно, верил в скорое пришествие новой эры, которая позволит вернуть десять утерянных и восстановить целостность Израиля. Это подтверждается эпизодом из Деяний Апостолов (1:6), когда ученики спрашивали Иисуса о Царствии Божием, задав в том числе и такой вопрос: «Господи, восстановляешь Ты Царствие Израилю?» Следовательно, возрождение Израиля для Иисуса было делом вполне практическим, таким же, как и Царствие Божие. Оно вовсе не воспринималось им как метафора, наоборот, — это был осязаемый фактор политической реальности!

Валентина поникла, плечи ее опустились, будто из тела вытащили стержень. Она безрадостно вздохнула.

— Что ж, ладно. Я поняла, — прошептала она, признавая поражение.

Гроссману, однако, было интересно другое: он потряс листком, на котором было послание-загадка, обнаруженное в номере португальца.

— Подождите! А вот это к чему? Что хотел сказать этот субъект, оставив нам такой ребус?

— Обращая наше внимание на стих 1:15 Евангелия от Марка, убийца-сикарий хотел навести нас на мысль, что настоящий Иисус был просто раввином, но со способностями к целительству и экзорцизму, который верил, что в любой момент мир может измениться, и Господь установит свое Царствие на земле, вернув суверенитет Израилю.

— И только?

Ученый покусывал зубами нижнюю губу, прикидывая, стоило ли выкладывать все.

— Возможно, есть кое-что еще.

— И что конкретно?

Томаш разглядывал свою перебинтованную руку, будто пытался убедиться в адекватности лечения. Пальцы выглядели грязновато, под ногтями были остатки запекшейся крови.

— Иисус не является основателем христианства, — он теребил обложку Библии, стараясь не смотреть на итальянку. — Его месседж вовсе не был предназначен для глобального употребления — для всего человечества.