К моменту, когда они оказались у двери фонда и позвонили, Сикариус узнал всю шестерку: главный инспектор полиции Арни Гроссман, три агента в штатском и два иностранца — итальянская следовательница и португальский историк. На прикрытом от непрошенных взглядов лице Сикариуса мелькнула улыбка, когда он увидел пластырь на шее у мужчины с забинтованной рукой — все-таки хорошо он умеет выполнять задания! Вот и вчера все удалось!

Группка продолжала топтаться у входа. Главный инспектор неустанно давил на кнопку звонка, а его спутники из местных пытались заглянуть в окна фонда: есть ли кто? Историк посмотрел на часы, сказав что-то итальянке. «Красивая женщина, однако», — вынес экспертную оценку Сикариус. Такие появляются зачастую во французских фильмах — с роскошными темными волосами и кошачьим взглядом.

Открылась дверь.

XLIX

— Полиция!

Карточка, предъявленная стоявшей на пороге девушке, не оставляла в том сомнений. Черноволосая барышня хлопала ресницами, явно напуганная таким количеством представителей власти, да еще прибывшим на машинах с сиренами.

— Чем могу быть вам полезной? — спросила она, отступая внутрь дома.

— Мы бы хотели поговорить с Арпадом Арканом. Он на месте? — строго спросил Арни Гроссман, входя по-хозяйски в помещение.

— Минуточку, пожалуйста.

Девушка отошла к телефону и набрала номер. Абонент откликнулся, потому что она быстро залопотала что-то тревожное. После секундной паузы кивнула и положила трубку. Вернулась к визитерам и пригласила их следовать за собой.

На втором этаже их уже ожидал импозантный глава фонда, державшийся за поручень лестницы с выражением «Враг не пройдет!». Глаза из-под невероятно густых бровей смотрели с глубочайшим недоверием. Поздоровались холодно. Аркан ограничился рукопожатием с Гроссманом, удостоив остальных небрежным кивком головы. При виде Валентины он издал угрожающий рык. Итальянка, очевидно, считалась здесь «персоной нон грата», но она, судя по всему, совершенно этим не тяготилась.

Хозяин привел гостей в свой кабинет. Там оказалось всего два стула на шестерых, и девушка-секретарь отправилась искать недостающие. Среди всей этой суеты и разборок, кто где сядет, Томаш оглядывал с восхищением папирусы и пергаменты в рамках, в изобилии представленные на стенах кабинета, пытаясь угадать их возраст; он читал строчки на древнееврейском и древнегреческом — похоже было на отрывки из Нового и Ветхого Заветов. Строгий лапидарный стиль одной из рукописей напомнил ему профессиональную школу мастеров Александрии, а это говорило о непреходящей ценности манускрипта. Рядом же был другой, вроде бы византийский, следовательно, более поздний и менее интересный и значимый.

Между тем все наконец-то разместились, и португальцу пришлось последовать их примеру, усевшись на последний свободный стул.

— Итак, чем же я обязан вашему новому визиту? — спросил господин Аркан, заняв главенствующее место за массивным столом. — Наверняка, это как-то связано с гибелью трех ученых…

— Предчувствия вас не обманули, — согласился, кашлянув, Гроссман. — Недавно мы получили запросы итальянской, ирландской и болгарской полиций оказать им содействие в международном расследовании под руководством, — он показал на Валентину, — инспектора Фэрро из Следственного комитета Италии и при содействии профессора Нороньи из Нового университета Лиссабона.

— Мы уже знакомы, — выдавил из себя раздраженным шепотом президент фонда.