– Не здесь, – коротко бросил он. – За стенами. Я не уверен, что нас здесь не подслушивают.

Ромили, ни слова не говоря, закончила с птицами, надела им на головы колпачки и так же молча вышла вслед за Орейном за ворота монастыря.

Уже в городе, на пустынной, прикрытой снегом улице, Орейн отрывисто спросил:

– Хастуров щенок?

Ромили кивнула. Подумала немного и заговорила полушепотом – так тихо, что гиганту пришлось наклониться к ней:

– Это еще не самое худшее. Его отец, Лиондри Хастур, собирается навестить его на праздники.

Орейн сжал кулаки.

– Черт побери! У‑у, дьявольская сила. Уж кто‑кто, а Зандру знает, как этот подонок соблюдает обычай неприкосновенности монастыря. Если он заметит… – Богатырь на мгновение примолк, потом возмутился: – Ну почему именно в этот момент дом Карло покинул нас? Где его теперь найти? Надо бы немедленно сообщить ему эту новость.

Опять наступило молчание – так и брели они, каждый сам по себе, вороша свежевыпавший снег.

– Ладно, – Орейн махнул рукой, – пошли в таверну. Такое известие, как это, необходимо обмыть. Думаю, они припасли сидр на праздники.

Ромили мрачно заметила:

– Надо что‑то сделать с Алариком, да и за другими тоже нужен глаз да глаз, если они узнают, что в монастыре объявился Хастур.

– Я их предупрежу, – думая о чем‑то своем, ответил Орейн. – А теперь помолчи.

В таверне, где несколько дней назад Орейн учил ее метать дротики, он заказал вина и горячий сидр для Ромили. От напитка приятно и пряно пахло ароматными травами. Ромили с удовольствием попивала сидр и, когда Орейн предложил добавить, легко согласилась.

– Значит, – начал великан, – у меня есть для тебя подарок. В той одежде, в которой ты шныряешь по конюшне, много не наработаешь. Смотри, что я нашел тебе в лавке! Она хоть немного и поношена, но все же, кажется, будет тебе впору. – Потом он обратился к одной из официанток и распорядился: – Принеси‑ка мне тот узел, что я оставил у тебя вчера.

Когда служанка принесла сверток, Орейн пододвинул его к Ромили.

– Ну‑ка взгляни, сынок.

Та покорно распустила узел и сняла завязки. Под оберткой оказался зеленый плащ‑накидка, связанный из шерсти рогатого кролика. Он был отделан вставками из прекрасно выделанной кожи. Вещь была очень старая, однако прекрасно сохранившаяся – такие накидки с обрезанными рукавами и пелериной она видела на старинных портретах прежних – стародавних – владельцев «Соколиной лужайки», однако эта вещица была куда более богата и искусно отделана. Ромили тотчас скинула свою изношенную накидку, схваченную в доме Рори, и сразу же натянула новый плащ. Тут она замкнулась, нахмурилась, потом призналась:

– Мастер Орейн, а мне нечего вам подарить.

Он положил руку ей на плечо:

– Мне ничего не надо, сынок. Обними меня и чмокни в щеку, как бы ты поцеловал отца.

Ромили тут же прижалась губами к его щеке.

– Вы очень добры ко мне, сэр. Большое спасибо.

– Не стоит! Теперь ты одет, как подобает. Вылитый сынок благородного господина.

В его голосе Ромили явственно ощутила нотку иронии, и ее обдало страхом. Уж не догадывается ли он, что она женщина? Теперь ее не надо убеждать – она уверена, что дом Карло знает.

– Это старая добрая вещь, ее можно использовать как попону. – Орейн подозвал мальчика‑служку и приказал ему убрать обертку, шпагат, старую накидку. Ромили хотела было заметить, что она пойдет на попону для коней, взращенных на равнине, однако не захотела вмешиваться.