— Сейчас пройдет.

Они постояли еще некоторое время и затем вышли из подсобки. В лавке не было никого. Штебенко, отец и сын, улыбнулись им из-за прилавка. Николай и Старшина пошли к площади.

— Идите, дальше я доберусь сам, — сказал Николай.

Но Старшина отрицательно покачал головой:

— Приказано до моста. У нас дисциплина железная.

Тут же за мостом Николай нанял извозчика и поехал к профессору Лопатто. На звонок ему открыл Эдуард Ксаверьевич:

— Марии Трофимовны нет дома! — громко сказал он и захлопнул дверь.

За то короткое время, что дверь была открыта, из кабинета потянуло табачным дымом. Лопатто не курил. Стало быть, у профессора кто-то был, встречу с кем он хотел предотвратить.

Николай поднялся этажом выше и, не выпуская из поля зрения дверь в квартиру Лопатто, приготовился ждать.

Прошло минут пятнадцать — двадцать, когда снова щелкнул замок двери и на площадку вышел, брезгливо выпятив нижнюю губу, профессор Хайлов.

— Ну и черт с тобой! — прошипел он, спускаясь по лестнице.

Громко хлопнула входная дверь.

Немного выждав, Николай спустился на второй этаж и позвонил.

— Я так и думал, что вы поймете... — сказал Лопатто, пропуская его в кабинет. — Был профессор Хайлов, и я почему-то решил, что вам встречаться не следует...

— Думаю, и у вас, Эдуард Ксаверьевич, с этим господином нет ничего общего, — улыбнулся Николай.

— Хайлов считает меня красным. Приближается фронт, и крысы бегут с корабля.

— В нашем доме крысы не обязательны, — заметил Николай.

— Да, конечно... Вас, очевидно, интересует завод...

— Я знаю, ваш проект принят и завод восстанавливается. Эдуард Ксаверьевич, меня к вам направил товарищ Роман.

— Наконец-то! Признаться, я думал, что обо мне забыли, — профессор улыбнулся, и его лицо приняло какое-то новое выражение.

— Вас не забыли. Просто не хотели подвергать ненужному риску...

— Мне это не совсем понятно. Когда я должен был эвакуироваться с институтом, меня вызвали в партийный комитет — было это, помню, как сейчас, двадцатого сентября — и предложили остаться в Одессе. Я знал, что меня ждет, но все же остался... Кстати, тогда в парткоме я и познакомился с товарищем Романом. Вы давно его видели?

— Сегодня.

— Чем я могу быть вам полезен?

— После того как наши войска захватили Армянск, группировка немецкой армии в Крыму отрезана. Снабжение Севастополя возможно только морем. Мы должны нанести чувствительный удар по немецкому флоту. Для успешной диверсии необходима взрывчатка, мины с тепловым взрывателем, замаскированные под каменный уголь...

Профессор Лопатто поднялся с кресла и, потирая подбородок, прошелся по кабинету. Он был озабочен.

— Если изготовление таких мин связано с большим риском, считайте, Эдуард Ксаверьевич, что с этой просьбой я к вам не обращался...

— Опять опека?! Скажите, почему я должен опасность обходить стороной? Чураться всякого риска?! Кто вам дал право устранять меня от участия в борьбе?!

— Вы меня не так поняли...

— Нет, это вы неверно истолковали мое раздумье... Я думал о трудностях... Отдельные компоненты придется изготовлять в университетской лаборатории, а собирать здесь, у меня в кабинете. Вы можете выточить металлический корпус и капсюль?

— Дайте чертеж, укажите размеры...

— Кроме того, подберите подходящий кусок угля и проточите в нем отверстие... Я сейчас набросаю вам... — Профессор сел за стол и пододвинул к себе лист бумаги.