«Когда же они прибыли к его могиле, они удалили в сторону землю с дерева (с деревянной покрышки) и удалили в сторону (это) дерево и извлекли его (мертвого) в изаре (большом плаще), в котором он умер, и вот, я увидел, что он уже почернел от холода (этой) страны. А они еще прежде поместили с ним в его могиле набид и (некий) плод и тунбур (струнный инструмент). Итак, они вынули все это, и вот он не завонял и не изменилось у него ничего, кроме его цвета (проще говоря, русы сохранили труп знатного мужа в холодном погребе). Итак, они надели на него шаровары и гетры, и сапоги, и куртку, и кафтан парчовый с пуговицами из золота, и надели ему на голову шапку из парчи, соболевую. И они понесли его, пока не внесли его в ту палатку, которая на корабле, и посадили его на матрац, и подперли его подушками и принесли набид, и плод, и благовонное растение, и положили его вместе с ним. И принесли хлеба, и мяса, и луку, и бросили его перед ним, и принесли собаку, и разрезали ее на две част, и бросили в корабле. Потом принесли все его оружие и положили к его боку. Потом взяли двух лошадей и гоняли их обеих, пока они обе не вспотели. Потом разрезали их обеих мечом и бросили их мясо в корабле. Потом привели двух коров (быков) и разрезали их обеих также и бросили их обеих на нем (корабле). Потом доставили петуха и курицу, и убили их, и бросили их обоих на нем (корабле).

А девушка, которая хотела быть убитой, уходя и приходя, входит в одну за другой из юрт, причем с ней соединяется хозяин юрты и говорит ей: "Скажи своему господину: 'право же, я сделала это из любви к тебе' "».

Из этого описания, если только арабский путешественник не выдал желаемое за действительное, легко сделать вывод, что древлянские мужи не слишком возражали бы, если бы красавица Ольга вздумала принести себя в жертву на могиле мужа. Жена знатного руса «соединялась» со всеми его спутниками, присутствовавшими при его кончине на Волге, чтобы передать их благие пожелания супругу в загробном царстве. Ольга решила иначе и отправила древлян самих сказать Игорю всё, что они хотят. Это было такое грубое нарушение традиции, какое ни один муж не мог предположить!

«Когда же пришло время после полудня, в пятницу, привели девушку к чему-то, что они (уже раньше) сделали наподобие обвязки (больших) ворот, и она поставила обе свои ноги на руки (ладони) мужей, и она поднялась над этой обвязкой (обозревая окрестность) и говорила на своем языке, после чего ее спустили, потом подняли ее во второй (раз), причем она совершила то же (действие), что и в первый раз, потом ее опустили и подняли в третий раз, причем она совершила то же, что сделала два раза. Потом подали ей курицу, она же отрезала ее голову и забросила ее (голову). Они взяли (эту) курицу и бросили ее в корабле. Я же спросил у переводчика о том, что она сделала, а он сказал: "Она сказала в первый раз, когда ее подняли, — вот я вижу моего отца и мою мать, — и сказала во второй (раз), — вот все мои умершие родственники сидящие, — и сказала в третий (раз), — вот я вижу моего господина сидящим в саду, а сад красив, зелен, и с ним мужи и отроки, и вот, он зовет меня, так ведите же к нему"».

Эта сцена ясно говорит нам, что девушка была соплеменницей русов, одной с ними веры. Ее видение загробного мира не имеет никаких аналогов у скандинавов, но вполне укладывается в языческие представления славян. Хорошо подготовленная десятидневной тризной, девушка «видит» загробный мир, где счастливо обитают все ее умершие родственники и где в прекрасном саду ее ждет любимый мужчина. Какой контраст с Вальгаллой для избранных скандинавских героев, где не было места ни их родным, ни их женам, ни их любимым, а «обслуживание» осуществляли немногочисленные валькирии!

На самом деле я уверен, что эта мифология отщепенцев, социальных изгоев, неполна.