Боже, эта мольба поражает меня прямо в сердце, еще больше разрушая бронированную оболочку, которая его окружает.

И по этой причине я делаю два шага назад к боковой калитке и проскальзываю на задний двор, не сказав больше ни слова.

– Миллер, – шепчет он. – Ты серьезно?

Я сажусь в фургон, немедленно запирая за собой дверь, нуждаясь в создании какого то барьера от чувств, которые заполонили мою грудь сегодня вечером.

Мне просто нужно выспаться. Может быть, я прокачусь завтра перед вылетом и напомню себе, что есть другие места, кроме Чикаго, ведь это город, который я покидаю через месяц. Мне просто нужно немного свежего воздуха чтобы напомнить себе, кто я такая, что меня не волнует мнение которое составили его друзья обо мне, или тот факт что я действительно хотела бы снова увидеть этих людей. Я могу на мгновение побыть сама по себе, просто так, как я привыкла жить.

Я тянусь за зубной щеткой рядом с раковиной, но ее там нет.

Это странно. Я кладу его всегда в одно и то же место, последний раз я видела его сегодня утром.

Обыскивая свой крошечный фургончик, я нигде ее не нахожу. Также я не нахожу средства для ухода за кожей, зубную пасту, свои чертовы тапочки.

Я:  Ты украл мою зубную щетку?

Папочка бейсболист:  Ты даже не пожелала спокойной ночи.

Я:  Малакай Роудс. Где моя зубная щетка?

Папочка бейсболист:  О, ты назвала меня полным именем.

Я:  Кай!

Папочка бейсболист:  В следующий раз не уходи, не пожелав спокойной ночи.

Я:  Спокойной ночи. Доволен? Где моя гребаная зубная щетка? И все остальное мое дерьмо.

Папочка бейсболист:  Кажется, я видел это в своей комнате для гостей. Хотя не могу быть уверен. Тебе, наверное, стоит зайти внутрь и проверить.

Я:  Ты собираешься поселить меня в своем доме без моего ведома? Серьезно?

Папочка бейсболист:  Я уже говорил тебе, что мне не нравится, когда ты спишь на улице.

Я:  Ты раздражаешь.

Папочка бейсболист:  Задняя дверь не заперта.

Как только я захожу через задний двор, я обнаруживаю, что Кай уже разделся до боксеров и стоит на кухне скрестив ноги, рядом с ним разогревается электрический чайник. – Ромашковый чай? Он полезен для нервов.

– Мне кажется, я снова тебя ненавижу.

На его лице появляется горделивая улыбка.

Я проскакиваю мимо него прямо в комнату для гостей. – Я знаю, что ты делаешь, Кай. Поужинаешь с моими друзьями? переедешь ко мне в дом?

– Я ничего не делаю. Это был ужин, который ты употребляешь каждый день. И большой сюрприз, мне не нравится, что ты спишь на улице. Это все совершенно случайные и рациональные вещи. Если вы слишком много об этом думаешь, то это звучит как твоя проблема.

У меня нет сил спорить с его абсолютно здравой логикой. Может быть, я слишком много думаю обо всем этом, но этот странный комок не выходит у меня из груди. Это похоже на тоску по дому, которая не имеет никакого чертова смысла. У меня нет дома, по которому я могла бы скучать.

Гостевая комната Кая находится за первой дверью направо после кухни, напротив его запасной ванной комнаты. Одна из футболок его команды аккуратно сложена на одеяле, чтобы я могла спать в ней, а мои тапочки выстроены в ряд рядом с дверью. Быстро раздеваясь, я оставляю нижнее белье и натягиваю его рубашку через голову. Кай огромный, а я нет, так что эта рубашка – практически платье, ниспадающее до середины бедра.

Топая по коридору в ванную, как ребенок, я нахожу свою зубную щетку и пасту в стаканчике у раковины, а средства по уходу за кожей заботливо разложены на столешнице.

В зеркале я вижу почти обнаженного Кая позади себя, длинные руки упираются на двернй косяк, на губах довольная ухмылка, когда он наблюдает, как я чищу зубы.

– Ты раздражаешь, – бормочу я сквозь пену во рту.