Вернулся Пётр в Москву 20 декабря для того, чтобы отпраздновать подавление стрелецкого бунта. Пиры и праздники решено было провести в новом дворце Лефорта, который по распоряжению царя был воздвигнут во время их поездки по Европе. Это был необычайно роскошный, огромный дворец, построенный архитектором Аксалитовым в лучших традициях русского зодчества, в стиле, названном «нарышкинским барокко». Главная часть дворца с центральным залом высотой более двадцати метров была обращена в сад. Множество других помещений напоминали музей искусств: в одном были собраны китайские вазы и коллекции фарфора, в другом — картины морских сражений и модели кораблей, в третьем — образцы оружия и доспехов...

12 февраля 1699 года необычайно пышно и торжественно было отпраздновано новоселье, а ещё через десять дней Лефорт заболел горячкой, или, как мы сказали бы теперь, общим заражением крови, и 2 марта умер.

Пётр сильно горевал, но смерть Лефорта, лишив его преданнейшего и любимейшего соратника и друга, положила конец и довольно двусмысленным их отношениям с Анной Моне, которая теперь, кажется, стала целиком принадлежать одному Петру.

Звезда Лефорта угасла, но тут же на дворцовом московском небосклоне стало круто подниматься вверх новое светило — Меншиков. Сохраняя безусловную верность и преданность Петру, Александр Данилович всегда держался тех, кто был мил сердцу царя, и мгновенно отказывался от прежних привязанностей, как только менял к ним своё отношение Пётр. Так и сейчас — царь любил Анну Моне, и Меншиков столь же пылко её обожал, всячески разжигая их чувства друг к другу.

В конце апреля 1699 года Пётр в последний раз отправился под Азов. Сохранилось пять писем Анны к Петру.

В них Анна Ивановна Моне предстаёт расчётливой, холодной, предприимчивой мещанкой. Её письма содержат ходатайства и просьбы чаще всего имущественного или же юридического характера. Она просит за одних, за других, кажется, небескорыстно, впрочем, не забывая и себя со своими родственниками.

Возвращение Петра в Москву ничего не изменило в его отношениях с Анной, и если бы не начавшаяся вскоре война со Швецией, то, может быть, Анна Ивановна и стала бы русской царицей, как немного позже случилось это с другой иноземкой — Мартой Скавронской, вошедшей в историю под именем Екатерины Первой.

Итак, 19 августа 1700 года Россия объявила войну Швеции, начав самую продолжительную войну в своей истории — Северную — длившуюся двадцать один год. 22 августа Пётр, оставив Москву, отправился на театр военных действий к Нарве. 19 ноября русские войска потерпели там серьёзнейшее поражение, но Пётр не опустил руки и с ещё большей энергией продолжал начатое дело.

Случилось так, что однажды вечером, в апреле 1703 года, возле стен осаждённой шведской крепости Нотебург, прежде носившей русское название Орешек, которую потом Пётр переименовал в Шлиссельбург, царь прогуливался с приехавшим к нему саксонским посланником Кенигсеком. Вдруг Кенигсек поскользнулся на бревне, переброшенном через неширокий и неглубокий ручей, и на глазах у Петра рухнул в воду лицом вниз. Видевшие всё это солдаты тут же бросились на помощь упавшему, но было поздно — саксонский посланник захлебнулся и откачать его не удалось, как ни старались сам Пётр и подоспевшие вскоре медики.

Когда утопленника вытащили из ручья, у него в карманах обнаружили целую пачку писем коварной Анны Моне, в которых, как впоследствии писал академик-историк Герард Фридрих Миллер, она «слишком ясно выражала свою преступную любовь к Кенигсеку».